— В таком случае отныне я ни за что не отвечаю, — сказал Каваног. — Я могу вынести многое на своих плечах, но только не призрака.
— Призраки ничего не весят, Дэнни, — попытался отшутиться президент.
— Этот весит целую тонну!
— Господин президент, — вмешался стареющий молодежный лидер, — если вы не хотите пока ничего говорить стране, может быть, вы введете в курс дела хоть нас — для общей ориентировки?
Роудбуш покачал головой.
— Расследование еще продолжается. Не думаю, чтобы обмен предположениями на этой стадии был кому-нибудь из нас полезен.
На всех лицах застыло оскорбленное выражение. Эти люди были столпами избирательной кампании. Они не щадили себя ради этого человека, и вот теперь он грубо отказывает им в доверии. Он заткнул им рот, захлопнул перед ними дверь.
Совещание продолжалось еще несколько минут. Было решено, что Каваног и еще двое отправятся с Роудбушем в Омаху, где ему предстояло на следующей неделе выступить перед фермерами. Распорядитель финансов и молодежный лидер расплывчато пообещали приложить все усилия. Затем вся группа потянулась из комнаты, и прощальные рукопожатия Роудбуша вряд ли воодушевили капитанов его избирательной кампании.
Я задержался, хотя президент об этом не просил. Он даже удивился, заметив, что я все еще стою перед его столом.
— Что-нибудь случилось, Джин?
— Да, сэр. — Для меня это был самый трудный момент за все годы работы в Белом доме. — Я ухожу из вашего пресс-центра, господин президент.
Он нахмурился, затем взглянул на меня недоуменно, как человек, который не верит своим ушам.
Я торопливо заговорил. Речь моя был не слишком логична, но одна мысль прошивала ее красной нитью: он может, если угодно, дурачить публику, но не имеет права так поступать с друзьями, которые несут на себе всю тяжесть его избирательной кампании, а особенно со мной.
— Может быть, это не очень принципиальный мотив, господин президент, — сказал я в заключение, — но я только так это понимаю.
— Пожалуйста, присядьте, Джин, прошу вас, — сказал он отеческим тоном.
Я сел. Он покинул свое вращающееся кресло, обошел стол и присел на край, на свое любимое место возле золотого ослика. Одна нога его раскачивалась в воздухе.
— Что именно вы хотели бы знать, Джин?
— Все, что вы узнали от ФБР, господин президент, — ответил я. — Я заслужил ваше доверие, сэр. Думаю, что и другие тоже, но сейчас я говорю о себе. В эту кампанию мне доставалось, как никому. Вы поставили меня в такое невыносимое положение перед прессой, что я… — Тут я полоснул себя ребром ладони по горлу. — Короче, с меня этого вот как достаточно, господин президент.