– Но почему ты не рассказала мне раньше?
Мама качает головой:
– Я не придавала этому особого значения, по крайней мере… до настоящего времени. Но хочу, чтобы ты поняла одно. Вы с Эдом просто обязаны помириться и бороться за ваш брак. Девочка моя, даже если у вас не получится завести ребенка – а я уверена, что это не так, – вы должны быть сильнее, чем в свое время были мы с твоим папой, вы должны помешать превратностям судьбы разрушить все, что с таким трудом создавалось. Это слишком важно для вас.
Да, мама совершенно права. Что вовсе не означает, будто у меня есть хоть малейшее представление, как жить дальше. И как, спрашивается, мне выбираться из этой ситуации? Последние несколько месяцев мы с Эдом практически не разговаривали, а если и разговаривали, то в основном спорили и грызлись между собой.
Больше всего на свете мне хочется вернуть те времена, когда мы любили друг друга безоговорочно и безоглядно. Но только я одна могу придумать, как это сделать. Значит, придется совершить невозможное.
Оставшуюся часть вечера я ощущаю себя самой настоящей обманщицей. Мама проявила бесконечную доброту, папа – несвойственную ему деликатность. А я впервые за все время была с ними по-настоящему откровенной, и мне ужасно неприятно, что приходится скрывать от них самое важное: что я во второй раз проживаю этот день нашего прошлого и сейчас – в настоящем – они, возможно, сидят у моей постели в больнице, ожидая, когда я выйду из комы. Если, конечно, в данный момент я нахожусь именно там.
Но представив, как невероятно будет звучать моя история, я понимаю, что не смогу никому ее рассказать.
Мам, ты не поверишь, но однажды я уже прожила этот день и теперь проживаю его снова. Впрочем, так же, как и некоторые другие дни моего прошлого. Ой, кстати, Эд скоро умрет, и, по-моему, я возвращаюсь в прошлое, чтобы попытаться его спасти.
Нет. Эти слова никогда не вырвутся у меня изо рта.
Поэтому за обедом – кусок пастушьего пирога и бутылка красного вина – мы говорим о Беки и ее ребятишках.
– Скажи, ты с ними часто видишься? – спрашивает мама и тут же в ужасе зажимает рот рукой. – Милая, прости, ради бога, я не хотела… – Мама пристыженно замолкает. – Это было бестактно.
– Мама, не глупи. Все нормально. Конечно, я с ними вижусь, но не так часто, как следовало бы. Но я исправлюсь. Обещаю.
– Хорошо. Может, Беки тогда прекратит причитать в каждом телефоном разговоре, что ты у них вообще не показываешься. – Папа с видимым удовольствием уписывает за обе щеки картофельное пюре.
– Джон!
– Что? – Папа сконфуженно поднимает глаза. – Это я так, к слову.