В стороне взвыл Лепрез:
— Троя! Это же палас ручной работы, он стоит как билет на Луну. Теперь в нем будут дыры!
Преподша лишь отмахнулась.
— Нашел из-за чего переживать, новый купишь, — буркнула она и обратилась к Фисе: — Все не так плохо. Я переживала, что будет хуже.
— Это подло. — Насупившаяся фрейлина высвобождала подол платья. — Вы же в комбинезоне, вам удобнее.
— А о какой честности речь? — саркастично поинтересовалась садистка. — Мой убийца о ней не думал, и даже тройка Танисы о ней не позаботилась. А ведь могли бы хоть о личности своего папочки рассказать родному братику. Не так ли, Глеб?
Зельевар пожал плечами:
— Не сочли нужным. Ну хоть о мамаше я теперь знаю больше.
— Кстати, — встряла Фиса, окончательно выбравшись из туфельного плена. — Троя Александровна, а почему ваш дар «мегеры» сразу этих засранок не прибил? Засланные ведь.
По щелчку пальцев физкультурницы убранная к стенке мебель переместилась на свои старые места.
— Я уже думала об этом, — произнесла преподавательница, садясь на диван. — Скорее всего ответ прост: к тому моменту они не собирались совершать ничего подобного. Приказ о моем устранении пришел позже, а до этого они просто обучались, маскируясь под обычных курсанток. А за мысли мой дар не карает.
— Очень жаль, — покачал головой магистр. — Удалось бы избежать многих проблем.
— Как бы то ни было, я рада, что у них ничего не получилось. — Анфиса вернулась к своей чашке, наполнила ее душистым напитком и задумчиво протянула: — И все же бой в платьях неудобен, нужно поработать над дизайном.
И с задумчивым выражением лица наколдовала себе стопку листов, цветные карандаши и принялась что-то рисовать.
Девушке очень легко привлечь к себе внимание — надела красное платье, и все.
Парню тоже легко — надел красное платье, и ВСЕ.
Анекдот
Утро началось с подъема на рассвете. Эридан разбудил меня и Кристину и погнал на утреннюю пробежку.
Вчерашний разговор с Эльвирой у герцога не задался. Он ей пытался втолковать, что шиза несет огромную угрозу, та же в ответ молча слушала, морщилась моим курносым носом, глотала комья от обиды и сдерживала слезы. До Тарфолда не сразу дошло, что она вот-вот разрыдается, ее выдала только дрожь в подбородке, а когда, опомнившись, он попытался Эльвиру утешить, нарвался на тихое:
— Не подходите!
После этих слов она окончательно задавила в себе вырывающийся плач и ушла в подсознание, где и сохраняла молчание до сих пор.
Обиделась. И на меня, и на него.
Самое смешное, что я ее даже понимала в каком-то смысле. Это для меня она заноза в одном месте, а я для нее единственное окно в мир. Да и как по мне: она взяла олимпийскую планку. На что она вообще надеялась? Что женоненавистник Эридан оценит ее выходки? Хотя, надо заметить, он и так изменился, мягче стал, оттаял, что ли.