Год четвертый
Больше всего Калли любила сидеть на берегу ручья, опустив ноги в воду и уложив руки на раздувшийся живот. Стоял чудесный солнечный день. Хотя Сородичи жаловались, что лето выдалось холодное, Калли постоянно мучилась от жары. Она погладила свой живот: ждать родов оставалось недолго.
На ней была лосиная шкура с проделанным отверстием для головы и завязками по бокам. Шкура свободно висела на девушке, но все равно причиняла ей неудобство, раздражая вспотевшую кожу.
Ниже по течению раздался громкий стук – Харди орудовал обломком камня, выдержанного под углями в течение нескольких дней. Бывший ловчий был погружен в работу и даже не заметил девушку.
Фактически немой, хромой и до крайности близорукий, Харди посвятил себя изготовлению инструментов и оружия для Сородичей. Он так близко подносил камень к глазам, чтобы рассмотреть его, что детям казалось, будто он на нюх определяет, с какой стороны его расколоть. Затем он крепкой рукой наносил несколько точных ударов, и камень превращался в скребок, наконечник или рубило. Многие мужчины сами изготовляли себе оружие, однако все признавали, что Харди нет равных. По настоянию самого Харди его стали называть оружейником.
На глазах у Калли к Харди подбиралась ватага голых малышей с комками грязи в руках. Всем им не было еще и пяти. Они пихали друг друга и улыбались до ушей, предвкушая шутку, которую сейчас сыграют со стариком. Среди малышей толкался и сын Калли.
Ему шел третий год. Поговаривали, что она понесла ребенка уже в первую ночь с мужем, что считалось настоящим благословением.
* * *
Малыши с криком ринулись на Харди, швыряясь грязью. Но Харди все предусмотрел: он с ревом вскочил на ноги и стал отстреливаться заранее приготовленными комьями. Видел он плохо, зато бросал дальше, чем его противники, и целился в центр ватаги, чтобы задеть нескольких озорников сразу. Калли вздрогнула, когда один из комьев влетел в ее сынишку. К его чести, он только заверещал, больше от возбуждения, чем от боли, и, сверкая пятками, умчался вместе с остальными.
Калли обрадованно захлопала в ладоши. Харди обернулся к ней и прищурился. Его изуродованное лицо было непроницаемо, однако по вздрагивающим плечам Калли догадалась, что старик хохочет.
– Вот ты где, – раздался позади голос Альби. Свекровь уселась рядом с ней, откинула со лба спутанные волосы и тоже сунула ноги в ручей. Калли вглядывалась в странные белесые пятна на ее коленях, раздумывая, откуда они взялись. Они были похожи на белые пятна, усеивавшие ее лосиную шкуру.
– Ты не сказала, что думаешь об имени, которое я дала мальчику, – укоризненно сказала Альби.