– Подарок для именинника.
Двумя пальцами он вынул из внутреннего кармана пакетик с белым порошком.
– Хороший? – принимая пакетик, поинтересовался Георгий Максимович.
– Обижаешь. Чист, как гимназистка.
Георгий лизнул с мизинца порошок.
– Пробовал кокаин, заяц?
– Да, – соврал зачем-то Игорь.
– Ну, отложим удовольствие на черный день, – он спрятал пакетик в карман. – Так заказали, о чем шла речь?
– Будет к шашлыкам, – ответил Эрнест, весело глянув в сторону Игоря. – Я их видел в главном корпусе. Смешные. Почти как эта Лера. Даже не представить, как она секретаршей работала, такая роскошь.
Игорь вспомнил, что уже слышал про бывшую секретаршу Казимира Петровича, которая недавно родила ему ребенка. Тот не разводился с первой женой и жил на две семьи – девчонки в агентстве иногда обсуждали эту тему.
– Ну, значит, посмеемся. Ты раздеваться собираешься? – рассеянно спросил Георгий Игоря и взял из шкафчика банный халат.
В главном зале громко звучала музыка, «Владимирский централ». У накрытого стола Казимир неуклюже танцевал с полногрудой девушкой.
Георгий поморщился.
– Опять эта вульгарщина, Александр Николаевич?
Марков фыркнул.
– Ну вот нет, Вивальди будем слушать! Опус три тысячи сорок восьмой!
– Мы будем слушать нормальную, спокойную европейскую попсу, – проговорил Георгий, выключая шансон. – Но сначала выпьем.
Он открыл запотевшую бутылку французского шампанского и разлил. Казимир и девушка подошли к столу, Марков тоже взял бокал.
– Ну что, за именинника? – предложил Казимир. – Он нам, кстати, принес удачу со своим единорогом. Тьфу-тьфу, движение пошло.
– А я не знаю про единорога. Расскажете? – полюбопытствовал Эрнест.
– Давай, заяц, – кивнул Георгий. – За тебя. Расти, цвети… на радость всем. Единорог, Эрик, это как апсайд по итогам года – дарит счастье и процветание.
«Я не хочу на радость всем», – мысленно возразил Игорь, но снова не решился ничего сказать.
– А сколько ему исполнилось? – спросила любовница Казимира, глядя на Игоря с превосходством зрелой женщины, хотя самой было не больше двадцати трех лет.
– Восемнадцать, самый сок, – нагло глянув на Георгия, ответил Марков. – Теперь можно по-взрослому, пися в писю. Ну, я переоденусь – и в парилку, не знаю, как вы.
– Мы первые, – заявил Эрнест. Но Марков и тут нашелся:
– Первые – горелые, под тряпкой половой, вторые – золотые, под ленинской звездой!
В парилке Георгий Максимович растянулся на верхней полке, Игорь сел внизу. Оглядывая обшитые новенькой светлой вагонкой стены, широкие полки, круглые камни в жаровне, он чувствовал себя немного странно – искусственное нервное веселье, вызванное шампанским, никак не согласовалось с тревогой, растущей в душе.