Через боковые дверцы башен Джустиниани переходил с одного участка стен на другой, осматривал орудия, проверял на прочность тетивы баллист, запасы пороха, ядер и камней для метательных машин. Походя хлопал по плечу встающих при его появлении ландскнехтов, заговаривал с ними, шутил, расспрашивал о старых или недавно полученных ранах. Словом, вел себя как истинный полководец, вождь по призванию, а не по воле случая.
На протяжении всего обхода мысль о недостающих пушках, как зубная боль, не переставала мучить его.
«Где взять орудия? Хотя бы пять штук. Откуда их можно перебросить к пролому?»
— Синьор? — послышался голос за спиной. — Вы что-то сказали о пушках?
Кондотьер резко повернулся. Только сейчас он сообразил, что забывшись, говорил с собой вслух.
— Тебе показалось, Доменик.
— Но я своими ушами слышал, как вы спрашивали меня об орудиях, — настаивал адъютант.
— Я знаю, где их можно взять.
Лонг положил ему руку на плечо. Под тяжестью командирской длани юноша покачнулся, но сумел устоять на ногах.
— Доменик! — угрожающе произнес Лонг. — Если ты вздумал шутить со мной, я переломаю тебе кости.
— Синьор, я говорю правду. На стенах, прикрывающих город со стороны залива, их предостаточно. Помимо этого, там много баллист и катапульт со снарядами из зажигательной смеси. У византийцев нет острой потребности в огнестрельных орудиях. А значит, мы без особых хлопот можем позаимствовать несколько пушек. Хотя бы только на время.
Джустиниани легким толчком сдвинул его в сторону, подошел к краю стены и положив руки на края соседних зубцов, всмотрелся в расстилающуюся перед ним равнину.
В трех полетах стрелы от него, на обширном пространстве, привольно раскинулся вражеский лагерь. Возле еле различимых палаток и шалашей курились белым дымком костры; вокруг шатров военачальников угадывалось движение фигурок солдат. Похоже, обитатели становища занимались своими обычными повседневными делами: одни латали одежду и правили оружие, другие свежевали овечьи туши и готовили пищу, третьи разминали мышцы в воинских упражнениях, большинство же попросту спало.
Лонга мало интересовали будни неприятельского лагеря, он размышлял над предложением своего адъютанта.
Пушки у пролома были более чем необходимы, но снять их со стен — означало сильно ослабить оборону ворот, на которые чаще всего обрушивался основной удар неприятеля. Стены же со стороны залива (кондотьер хорошо знал это) были более безопасными и пока еще не подвергались подобному натиску.
Поразмыслив, Лонг пришел к выводу, что совет адъютанта недурен. Безусловно, кондотьера коробила мысль обращаться по какому-либо поводу к мегадуке. Среди горожан уже притчей во языцех стали их отнюдь не дружественные отношения. Но в конце концов, он же старается не для самого себя и не свой родной город защищает, вот уже восьмую неделю ежедневно рискуя жизнью!