— Мое лицо? — Алексий удивленно закрутил головой. — Я не знаю, о великий.
— Так, так, — Мехмед усиленно тер лоб. — Ты когда-то уже стоял передо мной….
«Проклятье! Сейчас этот змееныш вспомнит моё прошлогоднее посольство….»
И, хотя расстояние все еще оставалось немалым, а стража была начеку, Алексий решил попытать счастья.
— Господин, он приближается! — завопил смотритель гарема.
Алексий резко вытянул руки вперед и стукнул запястьями друг о друга. Послышался щелчок. Прорвав рукава, из умело замаскированных, прикреплённых к предплечьям пластин вылетели, выброшенные пружинами, два стальных клинка, каждый в пол-локтя длиной.
— Ай-яй! Беги, господин! — в ужасе заголосил Шахаббедин, мячиком откатываясь в угол шатра.
Византиец большими скачками мчался к султану; занесенные вверх клинки казались продолжением его рук. Оторопевшая поначалу стража лишь в последнее мгновение успела преградить ему путь. Послышались звуки сшибающихся тел, хриплые крики, брань. Один из стражников свалился на пол с разрубленным черепом, другой в толчее напоролся на копьё товарища. Еще один рухнул на колени и истошно вопя, пополз по ковру, прижимая к себе обрубок руки, из которого струей хлестала кровь.
Улуг-бей, скособочившись, рвал рукоять сабли, непостижимым образом застрявшей в ножнах. Выскочивший за дверь Саруджа-паша заполошно махал руками и громко сзывал на помощь янычар.
За это время Мехмед так и не сдвинулся с места. Он оцепенел от ужаса, не в силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой. Широко раскрытыми, остекленевшими глазами он смотрел на образовавшийся у самых его ног клубок из переплетенных человеческих тел, живую многоголовую и многорукую массу, рычащую, воющую, хрипящую, брызгающую вокруг каплями крови.
Вовнутрь шатра, в суматохе и толчее, врывались янычары из наружной охраны. Не в силах разобрать, где свой, а где враг, зная лишь, что их повелителю угрожает опасность, они набрасывались на крутящийся вблизи самого ложа султана людской водоворот и рубили всех подряд своими кривыми ятаганами.
Мехмед с трудом открыл рот. Он хотел закричать, чтобы его немедленно окружили кольцом и отвели в безопасное место. Но из горла, сдавленного спазмом, вылетали лишь глухие, невнятные звуки.
Клубок сцепившихся воинов внезапно распался и прямо перед султаном выросла фигура подосланного византийцами убийцы. В его облике не многое оставалось от человеческого — по исколотому, иссеченному саблями телу струями бежала кровь; вместо лица блестела как бы лишенная кожи сплошная красная маска. Посреди которой страшным голубым огнем, огнем боевого безумия, полыхали два широко раскрытых глаза. Не издав ни единого звука, византиец стремительно и плавно, как жрец во время жертвоприношения, воздел над ним руки с торчащими из рукавов окровавленными клинками. Мехмед вскрикнул и без чувств повалился на подушки.