В течении часа решалась судьба Константинополя. Но огромный численный перевес османской армии предопределил исход вылазки горожан. На перехват византийцам, уже выдавившим врага за пределы городских укреплений, катилось, поднятое копытами лошадей, громадное облако пыли. Вне себя от бегства лучших частей своих войск, Мехмед, напуганный и близкий к отчаянию, пошел на шаг, который ни при каких обстоятельствах не повторял впоследствии: бросил в бой последний резерв, свою личную охрану — десятитысячный корпус конницы, равной которой не было во всем мире. Бессильный противостоять более чем двадцатикратно превосходящему по численности врагу, Кантакузин был вынужден дать сигнал к отступлению.
Сразу же после отхода византийцев, турецкие войска вновь приступили к осаде. Дворцовые рандухи и чауши нещадно осыпали ударами бичей и палок солдат, заставляя тех возвращаться под стены. Сам султан, не доверяя более санджак-беям и тысяцким, носился на коне вдоль потрепанных полков, убеждая то посулами богатства, то угрозами массовых казней продолжать штурм. Не видя иного выхода, оглушенные, измотанные, еле держащиеся на ногах воины двинулись на очередной приступ, пытаясь криками и громкой музыкой заглушить в себе страх и отчаяние.
В просвет между зубцами башни Джустиниани Лонг мрачно смотрел на движущиеся к стенам людские массы. То, что происходило на глазах кондотьера, не укладывалось у него в голове. Он не раз принимал участие в обороне многих городов, своими знаниями и воинским талантом принуждал к сдаче на первый взгляд совершенно неприступные крепости. Но битва за Константинополь — нечто из ряда вон выходящее. Какой еще город в состоянии был выдержать беспрерывную череду столь ожесточенных штурмов? Какая армия, подвергшаяся подобному избиению, способна была продолжать осаду?
Полдень еще не наступил, но турки, уже трижды отраженные от стен, вновь идут в атаку. Они идут нестройными толпами, идут обреченно навстречу смерти, стерегущей их с натянутых тетив баллист и катапульт, из жерел заряженных пушек, с острий стрел, копий и мечей.
Лонг перевел взгляд на стены. Да, и защитники города тоже готовятся к смерти. Некоторые стоят на коленях, уткнув лица в сложенные ладони; другие, осеняя себя крестами, бьют земные поклоны; третьи молча внимают словам священников, впервые за долгое время сняв со склоненных голов помятые шлемы и каски.
— Сын мой, не желаешь ли причаститься? — послышался за спиной голос полкового духовника.
Джустиниани принял облатку губами и вновь повернулся к надвигающимся толпам.