– Поспешали на совесть! – не стерпев, втиснулась в разговор тетка Евдокия.
Воспитательница семенила позади парочки, следя за безопасностью и непорочностью боярышни. Она постоянно норовила втиснуться между молодыми людьми. Получалось это плохо, однако же взяться при ней за руки Кудеяр и Соломея все же не рисковали. Даже просто плечами соприкоснуться – и то не получалось. Оставалось только разговаривать. Да и то набравшийся впечатлений великокняжеский слуга больше сказывал, а девочка – слушала.
– Вот уж все на девах сих припоздавших отыгрались вдосталь! – покачал головой Кудеяр. – Ох, сквитались за волнения предыдущие. И повитухи сквитались, и подьячие, и князья тоже повеселились. Одних восвояси отправляли за родинки на плечах али шее. Про лицо уж и не сказываю. Иных за то, что волос жидкий, коса с волосом чужим вплетенным али короткая просто. Кому из повитух бедра не нравились, кому зубы неровными казались, кому глаза малыми. Подьячим то возраст больно малым али великим казался, то родовитость сомнительна, родители в малом числе по коленам расписаны…
– Какая родовитость? – забеспокоилась Соломония Сабурова, что сама была из детей боярских. Ниже из людей свободных – токмо крестьяне.
– Да-да, – согласился Кудеяр, – князья наши, Сумароков да Чаломеев, многих завернули лишь потому, что недостаточно родовитыми сочли, дабы перед государем предстать. Вишь, дочерей боярских к тебе токмо четыре добавилось. Вестимо, родичи как-то побратимов умаслили. А писари в избе земской на то лишь смотрели, как родословная составлена. Коли что не нравилось, то прогоняли, и все. Чего им старания прикладывать, коли из десяти дев девять отослать надобно? Только к полусотне придирок ни у кого не нашлось. Их и доставил.
– Здесь тоже больше пяти сотен собралось, болтун костромской! – опять втиснулась в беседу тетка. – Голубке нашей, дабы средь них пред князем не потеряться, кушать хорошо надобно да отдыхать, а не по церквям темным, душным да дымным стоять али ноженьки свои в ходьбе пустой стаптывать. Обедать давно пора! А вы все ходите да ходите, ходите да ходите! К дому поворачивай, Соломеюшка. Хватит уже попусту время тратить.
Молодые люди послушались, свернули к дворцу. У крыльца, поднявшись на пару ступеней, девочка обернулась:
– Тафья твоя скучна больно, Кудеяр. Давай хоть крестиками вышью. Али коловратом могу. Или вязью сарацинской. Хочешь?
– О пущей радости и мечтать не мог! – сдернув свою тюбетейку, боярский сын протянул ее корельской красавице.
Соломея приняла головной убор, и опять касание мужских пальцев заставило ее вздрогнуть и зардеться.