Каллен хитро улыбнулась.
– О Финли! Вы такой затейник…
Джеймсон ответил ей улыбкой, скрывшей его мрачные мысли. Теперь, когда Элли осталась единственным свидетелем, у Тирни может появиться еще одна причина следить за ней, чтобы запугать или обезвредить. Либо, возможно, он даже планирует ее устранение. Но она слишком долго жила с угрозой жизни со стороны Тирни и Брогана, чтобы бояться их теперь.
* * *
Мужчина сидел в дальнем углу таверны «Сен-Денни», откуда он мог не только наблюдать за ее внутренним помещением, но и видеть всех, кто входил и выходил. Он был завсегдатаем, но почти два года его здесь не видели, даже после того, как газетные репортеры написали, что Джеймсон назвал Потрошителя трусом.
Он разложил на столе газеты и просматривал все статьи, где говорилось о Потрошителе. Заказав большую чашку кофе, мужчина отказался от излюбленной в прежние времена жареной свинины с капустой – на тот случай, если кто-нибудь из старых официантов вспомнит его. Он не сомневался, что его камуфляж был надежным – волосы длиннее и почти белесые, а борода более пышная, чем раньше. Никаких оснований напрасно рисковать.
«Как изменил цвет и форму прически и бороды, чтобы вы меня не узнали». Когда пять дней тому назад письмо впервые появилось в газете, он перечитал его несколько раз. Казалось, что тот, кто написал это письмо, знал или догадался, что он сделал. Почти.
Он никогда не рискнул бы явиться на пресс-конференцию, где выступают Финли Джеймсон и Джозеф Ардженти, как было написано в письме, даже если б у него была возможность затеряться в толпе. И когда двадцать месяцев тому назад Джеймсон и Ардженти публично объявили о его смерти, его там не было.
Надо признать, что ему было бы приятно слушать о своей смерти, наблюдая, как злорадствуют два его врага, и тайно злорадствовать еще больше, сознавая, как виртуозно он их надул. Определенно, это было свойственно его характеру – или, что важнее, тот, кто написал это письмо, думал, что это ему свойственно. Автору письма не только отлично удалось подделать его почерк – похоже, он очень хорошо его знал.
Но кроме ненужного риска ради злорадства, он не мог присутствовать на пресс-конференции из-за того, что около двух часов после его стычки с Джеймсоном и Ардженти в доке сел на поезд в Балтимор, а потом, на следующий день, отправился на пароходе в Роттердам. Основную часть последних двадцати месяцев он прожил в Европе. И, по его собственным меркам, прекрасно провел там время, хотя и не был уверен, что многие согласятся с таким определением. Убил он всего один раз, проститутку из Копенгагена, которая была высокомерна и посмела издеваться над проходящим мимо возможным клиентом, моряком Королевского флота. То убийство не было слишком жестоким. Он лишь быстренько зарезал ее, как только моряк исчез из вида, и поэтому в отношении его вряд ли могли возникнуть какие-либо подозрения.