Житков не удержался от возгласа:
— Это гениально! Чего же еще вы хотите?
От смеха борода старика вздрагивала на широкой груди. Но вот выражение его лица внезапно сделалось почти сердитым.
— Детские забавы, сударь мой, игра-с, — пробрюзжал он. — Преодолено едва десять процентов трудностей. Всего-навсего закончена борьба с человеческим зрением. Путем довольно несложной комбинации составов, отражающих лучи света и его поглотителей, удалось обмануть человеческий глаз, — вот и все. А это, повторяю, едва одна десятая проблемы. Дальше — почти глухая стена. Начинается борьба с матушкой-природой, которая посильнее своего двуногого царя.
С этими словами Бураго подошел к стене и, взявшись за невидимый шнурок шторы, потянул его. Послышался звон колец, шуршание ткани. В широкое окно ворвались лучи яркого солнца, и в этом потоке естественного света Житков ощутил разницу в восприятии окружающего. Он не сразу отдал себе отчет, в чем эта разница, но когда понял ее сущность — с трудом удержался от возгласа разочарования: вещи стали ясно видимыми с той стороны, где их освещало солнце, и оставались едва различимыми, смутными силуэтами со стороны, откуда падал искусственный свет ламп. Но, пожалуй, самым ошеломляющим и самым разочаровывающим было то, что на полу и на стенах отпечатались резкие тени невидимых предметов — стола, стульев, полок, колб, стремянки, прислоненной к стеллажу. Вероятно, это было простым обманом зрения, но от неожиданности контраста (тени невидимых вещей!) контуры этих теней казались даже более резкими, нежели тени видимых предметов.
— Теперь вы видите: все это не стоит ломаного гроша, — печально проговорил Бураго. — Как физики, мы с вами можем радоваться достигнутому, но как слуги флота никнем главой перед своим бессилием…
Старик проявляет растерянность
Когда они вернулись в рабочую комнату Бураго и уселись в кресла, Житков задумался. Старик, не мешая ему, занимался своим делом. Оба долго молчали. Наконец Житков поднял голову:
— И все-таки, Александр Иванович, следовало бы теперь же провести опыты в море…
— Чепуха! — сердито выпалил Бураго. — Надо мной стали бы смеяться. Тень мачты, рубки, тень орудия, отброшенная на воду. Тени на пустом месте! Я еще не научился красить тени на воде, милостивый государь!
— И все-таки, — сказал Житков, помолчав, — все-таки я хотел бы взять это в море. Дайте мне! — добавил он решительно.
— Вы что же, воображаете, будто я дам вам неоконченную работу? — воскликнул Бураго. — Ну уж нет! Мало того, что над Бураго будут смеяться, вы хотите, чтобы я отдал в чужие руки судьбу работы, которую мечтал сделать эпилогом своей жизни? Ну, знаете ли, молодой человек… — Старик развел руками.