Утром, проснувшись на диване в кабинете Бураго, Найденов нашел свое платье и ботинки тщательно вычищенными заботливой рукой Аделины Карловны. В столовой на белоснежной скатерти сверкал кофейник, аппетитно пахли свежеподжаренные гренки.
Как только Найденов ушел, за квартирой было установлено тщательное наблюдение.
В институте Найденов нашел радиограмму от Бураго. Старик сообщал, что вылетает. Радиограмма была составлена в таких выражениях, что Найденов понял: у старика успех. И действительно, едва появившись в кабинете, Бураго весело крикнул:
— Ну, поздравляйте!
— Победа?
— Еще не совсем, но путь ясен. Ясен, ясен, как день! — оживленно потирая руки, повторял Бураго. — И ведь, черт его возьми, этого вашего приятеля: неплохая у него голова. Ей-богу, отличная голова! Конечно, это еще не законченный ученый, не хватает настоящих знаний, плоховато с методикой, но зато есть полет мысли. Они с Валентиной — прекрасная пара.
Заметив, что при этих его словах лицо Найденова отнюдь не выразило счастья, Бураго рассмеялся:
— Не бойтесь! Это в чисто научном смысле. Ее знания плюс смелость его фантазии!.. Право, он молодец. Знаете, над чем сейчас пыхтит? «Раз, — говорит, — лак, уже дающий хорошие результаты во всех условиях освещения, может работать лишь в подогретом состоянии, значит, надо подогревать его на поверхности судна». — «Но ведь это же химера, — говорю ему, — корабль не самовар. Нельзя же держать его все время горячим». И вот тут-то, милостивый государь мой, я и понял, что золотая голова у вашего друга: «Надводный корабль мы пока и не сможем подогревать, а подводный, пожалуй, можем». — «Позвольте, — говорю, — на подлодке каждый ватт в десять раз ценней, чем на любом другом корабле киловатт! А вы собираетесь расходовать тысячи киловатт на прогрев стенок лодки. А зимой, в ледяной воде?» Честное слово, в первый момент мне стало даже немного обидно, что человек, называющий себя физиком, да еще к тому же моряк, говорит такие вещи! А он, не смущаясь, режет: «Мне совершенно безразлична температура забортной воды. Важен только ее состав. Если я сумею найти для лака такой ингредиент, который, вступая в энергичную реакцию с морской водой, практически не будет расходоваться в сколько-нибудь ощутимом количестве, то при погружении в воду мой лак тем самым и будет подогреваться и…» И тут, честное слово, я не дал ему договорить: облапил, как медведь, расцеловал. Ей-богу!.. Если бы у товарища Житкова была лучшая теоретическая подготовка, я был бы ему нужен, как телеге пятое колесо. Он и без меня решил бы все до конца. Но тут-то вот и понадобился старый факир. Мы все трое три дня не выходили из лаборатории. И что вы думаете? Осталось сделать последний шаг. Решение вертится вот тут, перед носом, как назойливый комар ночью. Гудит, а поймать не могу. Но я его изловлю. Непременно изловлю! Не сегодня, так завтра.