Затем Генрих Осипович осведомился у литератора о состоянии «стула» и был крайне удивлён, узнав об его отсутствии. Отдав распоряжение медсестре насчёт слабительного и клизмы, он посоветовал Ираклию больше спать, принимая снотворное. Ираклий, в свою очередь, выразил тревогу: нельзя же делать эти два дела сразу. На этот счёт Запрудный успокоил его, объяснив, что процедуры начнут делать только завтра с утра. И под неусыпным контролем сестры Полины будет протекать чередование «стула» и сна, так что риск оконфузиться минимален. Ну а сегодня, дескать, за неимением естественного оправления кишечника, хотя бы сон.
На вопрос же Ираклия, как он сюда попал, доктор уклончиво ответил, что его доставили на машине «Скорой помощи», также врач рассказал, что, по свидетельству представителей «органов», доставивших Ираклия в больницу в бессознательном состоянии, он попал в какую-то малоприятную переделку, где и получил вышеупомянутую травму. На этом Запрудный откланялся и удалился вместе со своей «свитой».
Медсестра заправила под матрац простыню, расправила сбившееся одеяло и сделала Ираклию успокоительный укол.
Сумелидий почувствовал, как его тело сделалось ватным. Стены стали смыкаться, оставляя ему жалкое пространство. И лишь только он закрыл глаза, проваливаясь в сон, как его разбудил шум хлопнувшей двери. В палату ввезли каталку. На ней лежал человек с забинтованной, как у Ираклия, головой.
Санитары ловко переложили его на соседнюю койку.
– Вот мы вам и соседа подселили, чтобы не скучно было, – сказала медсестра и с чувством выполненного долга удалилась.
Литератор всмотрелся в бледное лицо больного, и ему показалось, что он его уже где-то видел.
– Товарищ, – позвал его Ираклий.
Больной вздрогнул и, не открывая глаз, вытянул для рукопожатия руку:
– Никифор, – представился он.
В голове у литератора что-то затрещало, застрекотало, освежая смутные воспоминания в провалах памяти.
– Как же, как же, Никифор, – повторил Ираклий, припоминая в новом соседе того самого гражданина из автобуса, в панаме непонятного цвета.
Сосед приоткрыл один глаз, и вдруг его затрясло, как в лихорадке.
– Что с вами? – испуганно спросил Сумелидий, – Может, вам чем-то помочь?
От этого предложения гражданина затрясло ещё больше.
– Чего вы боитесь? – попробовал допытаться у него и сам уже начавший волноваться, Ираклий.
– Прошу вас, только ради Бога, не сочтите меня за идиота. Говорю вам как на духу: понимаете ли, и тот автобус, в котором мы ехали, и эта палата – всё это уже со мной было. Причём настолько явно, что на этот счёт у меня нет ни малейших сомнений.