— Нет, — признался Брянцев, — не видал.
Брянцев прикинул: первый поезд в воскресенье уходил из Высоцка в семь тридцать две. Нет, по времени не получалось. Ратенау был мертв, как доказал Палиандров, рано утром. Может быть, товарный поезд, попутная машина? Брянцев спросил, что они делали в воскресенье утром. Директор немного смутился, Брянцев настороженно взглянул на него.
— Знаете, у Саши Головлева характер прямо невозможный. Затащил сразу всех к себе, кричит: «Поговорили, потанцевали, а обмыть турбину забыли?». Дома у него стол уже был готов.
— Пир горой? — улыбнулся Брянцев.
— Да какой еще горой! Казбеком!
— И все трое были вместе, вы говорите?
— Да, конечно. Куда же они друг без дружки?
— Ну, спасибо. Наша беседа пусть останется пока между нами. Очень мне хочется повидать их всех.
Теперь это можно и нужно было сделать.
Час спустя он был в цехе. Его сопровождал мастер, седенький, в очках с жестяной оправой, точь-в-точь такой, каким обычно описывают и рисуют старых мастеров, умельцев-золотые руки.
— Вон Головлев, — кивнул мастер.
Но Брянцев не увидел никого. Огромный вал медленно входил в гигантскую трубу, в свете ламп ослепительно сверкали полированная поверхность вала и ободок трубы. С трудом удалось Брянцеву разглядеть возле этой махины крошечного в сравнении с ней человека, передвигавшего какие-то рычаги на щите управления.
— Что это? — спросил Брянцев мастера.
— Обработка цилиндра турбины. Сто пятьдесят тысяч киловатт даст. Наша вторая.
Только вот что: лучше к Головлеву сейчас не подходить, — прогонит.
Брянцев подошел ближе и высоко запрокинул голову, чтобы увидеть верхний край цилиндра. Станки тихо жужжали вокруг, всё в цехе сверкало, отражая свет.
Сначала он познакомился не с Головлевым, а с Коршуновым. Тот только что вернулся с заседания горисполкома и вошел в партком радостный, возбужденный: было решено представить лучших людей завода к правительственным наградам. Коршунов не обратил внимания на незнакомого человека, — мало ли кто заходит к парторгу ЦК Рогову. А перед этим Брянцев беседовал с Роговым о троих друзьях. Да, они вне подозрений. Рогов подтвердил рассказ директора Дома культуры: в воскресенье все трое были вместе, праздновали «день рождения» турбины.
Рогову позвонили, он поднялся из-за стола и вышел, а Брянцев первый протянул Коршунову руку:
— Брянцев.
— Коршунов.
Фамилия никак не подходила к нему. Очень широкое, с большими серыми глазами лицо, высокий лоб, уже редеющие спереди волосы — от всего облика инженера веяло искренностью и простотой.
— Вы где воевали? — показав глазами на орденские колодки, спросил Брянцев.