Конечно, Филипп старался не с пустыми руками приезжать, а с гостинцем, хоть это было непросто. От Евы много не утаишь. Но сын ждал Филиппа не за-ради гостинцев. Когда ничего не удавалось привезти, радовался точно так же. Это дорогого стоит.
На новой службе с отлучками стало труднее. Только по вторым дням шестидневки, когда всё начальство на совещании у наркома, а в прошлый раз вообще не вышло. Филипп переживал, беспокоился – как там малой? Не зря, выходит, беспокоился.
– Дядя Филипп!
Фима первый его заметил. Высовывался меж; досок, махал рукой.
Был он невысокий, узколицый в покойницу мать, однако нос бляхинский, картофлей, и взгляд тоже в отца, шустрый. Посреди лба острым углом льняная челка – форс у них такой сейчас, у мальчишек.
Никогда Филипп сына не обнимал, хоть иногда очень хотелось. Сам в детстве без этого существовал, и Фимку к нежностям приучать незачем, немужское занятие. Но такой он сейчас был зареванный, несчастный, что Бляхин не сдержался – легонько ткнул кулаком в скулу.
– Здорово, Фимка. Чего нос повесил?
Эх, жалко не из дома ехал. Там, в сложенном френче, куда жена не полезет, припасена коробка печенья «Счастливое детство» и шоколад «Советский полюс» – из цековского распределителя.
Раньше сын на такое приветствие сказал бы обычное: «Я не Фимка, я Цигель». Своего имени парень стеснялся, требовал, чтоб в интернате все звали его по фамилии. Она ему нравилась. По-немецки Ziegel – «кирпич». Филиппу-то, понятно, называть родного человечка чужой фамилией не хотелось, вот и собачились.
Но сейчас малой и Фимку проглотил.
– Не хочу я в Лесную, дядя Филипп! В Лесной… плохо.
Губы ходуном, глаза мокрые – сейчас снова разревется.
– Докладывай по порядку. – Бляхин посадил сына на пенек, на обычное ихнее место. – Напортачил что-нибудь? Наозорничал? Я с тобой давеча беседу проводил. Сделал, как велено?
На позапрошлой шестидневке, вдруг заметив, как Фимка вытянулся за лето, решил Филипп, что пора учить парня жизненной науке. Мальчонка слушал очень внимательно, вопросы задавал толковые. Бляхин остался им очень доволен. Будет из человека прок – видно.
– Сделал. Потому оно всё и вышло…
– Как это? – поразился Филипп. – Не может такого быть. Я тебя плохому не научу. Я тебе чего говорил?
– Что умный человек наперед не лезет, перед товарищами не выставляется, а налаживает контакт с руководством. Чтоб оно ценило. Для этого надо свой этот… доверительный канал строить. Я и стал строить. Директору товарищу Шумскому начал рассказывать, чего он не знает. В порядке информации.
– Всё правильно, – признал Бляхин. – Неужто директор не оценил?