* * *
Кролль скучливо дернул плечом.
– …Мне-то это зачем? Зачем вам – понятно. А мне? Это вы верно подметили, великий инквизитор, что брат Иларий – Христосик. А какую роль вы наметили для меня? Петра, трижды отрекшегося? Иуды Искариота? Нет, гражданин Мефистофель, Иудой умирать я не намерен. Ведите меня лучше в «Кафельную». Помордуете меня там маленько, я что надо подпишу, а на процессе скажу, что показания против брата Илария даны под пыткой и что настоящим руководителем «Счастливой России» был Квашнин, но вы его прошляпили, а партию вводите в заблуждение. Хотите так?
Давно они по кругу ходили, третий час. Шванц и по кабинету бегал, и за столом сидел, и снова бегал. Мартышек своих штук десять нарисовал. И всё вхолостую. Ни тпру, ни ну.
Товарищ Ежов дважды звонил. Последний раз минут пять назад.
– Объясняю же, – сдерживаясь, повторил капитан. – Имею полномочия сделать вам предложение. Если на процессе поведете себя правильно, высшую меру вам заменят лагерем. Я ведь только что при вас разговаривал с наркомом, вы слышали. Он гарантирует.
– Честным чекистским словом, что ли?
– Если хотите, гарантия будет письменная.
Подследственный отмахнулся:
– Во-первых, чего стоят гарантии вашего Малютки Скуратова – хоть устные, хоть письменные? А во-вторых, на кой она мне нужна, лагерная жизнь? Скажу откровенно, о Дзиль-аль шайтан, я совершенно не прочь удалиться из этой вселенной, глаза б мои ее больше не видели. И удерживает меня здесь только одна маленькая мечта, про которую вам знать не обязательно.
Возьми такого ферта за рупь за двадцать, думал Бляхин, тихо сидя в уголке. Ничего не боится, и ухватить не за что. Интересно, что за «маленькая мечта»? Вот до чего докапываться надо. Если у человека остается мечта, значит, ему от жизни еще чего-то нужно. За это его и подцепляй.
А Шванц, дурень, не скумекал, просвистел мимо.
– Еще и так можно, – заярился начальник. – Выколочу из тебя, тварь, нужные показания в «Кафельной», всё напишешь по полной форме, собственной рукой, а перед процессом накачаем тебя делириантом. Чтобы сидел молча, ни шиша не соображал, только бараньи глаза таращил. Наколотого что ни спроси – кивает и говорит «да». Это мы тоже умеем, делали. Гособвинителя предупредим, чтоб правильно вопросы формулировал. «Признаете себя виновным?» «Да». «Был Бах руководителем организации?» «Да». «Призывал в годовщину революции заложить мину под мавзолей товарища Ленина?» «Да». Для протокола сойдет.
На Кролля угроза никак не подействовала.
– Валяйте. – Равнодушно качнул головой. – Это буду уже не я, а продукт химической реакции. Какой с меня спрос? Баха вы, конечно, все равно расстреляете, но без моего содействия. Нет, Иудой я не стану.