— Соломон, ты же сам видишь, как наши взгляды на устройства царство расходятся с каждым днем. Уверяю тебя, что дальше они разойдутся еще больше, тем более что священники узнали о нашем ордене.
— Я заставлю замолчать Садока, Ванею и тех трех офицеров, даю тебе слово. И все, что я прошу от тебя, остаться военачальником моей армии. Сейчас мы сильны как никогда, у тебя на вооружении появились боевые колесницы из Египта, в скором времени к ним присоединятся более десяти тысяч всадников, и все они будут под твоим командованием. Подумай только — какая это сила!
Мариадон молча слушал царя, а тот с еще большим воодушевлением продолжал:
— Брат, мы не можем оставить дело отца незавершенным и должны продолжить расширять наши границы. Как только мы завоюем весь мир, то обязательно выполним все наставления отца.
— Если вы говорите о расширении границ и новых войнах, то отец не об этом мечтал. Он хотел, чтобы идеи о равенстве и братстве ты насаждал не силой, а мудростью, справедливостью и милосердием, личным примером. Только так это учение сможет проникнуть в сердца людей во всех уголках земли. И они примут его добровольно, а не под угрозой меча.
— Без расширения границ идеи отца — это пустой звук. Вспомни, сколько войн ему пришлось вести, мы должны продолжить его путь и присоединять новые земли. Только представь, с нашей армией и Ашмедаем мы завоюем весь мир, а слава о нас переживет века.
— Соломон, ты же знаешь мои принципы, я веду только оборонительные войны и всегда выступал против излишнего насилия. А если ты завел речь о сражениях отца, то в конце жизни он понял их бессмысленность и завещал тебе быть мудрым и мирным царем в границах этих земель. Он понял, что насилие, порождает только насилие, и только милосердием можно победить несправедливость. Разве не так? Разве не потому, что на твоих руках не было человеческой крови, он доверил тебе занять трон и начать новую страницу в его учении. Но в тебе вместо смирения все громче говорит гордыня. Завладев тайным словом, ты погубишь себя и учение отца. Поэтому наши пути расходятся, и я требую, чтобы ты дал вольную моим военачальникам, как и обещал, разве царю не следует держать данное слово?
— Брат, прошу тебя, не горячись! Давай все еще раз спокойно обсудим после праздников, ты же видишь, сколько важных событий происходит, сколько прибыло важных гостей.
— Я не могу столько ждать.
Посмотрев внимательно в глаза военачальника, владыка предложил:
— Тогда давай поговорим завтра, после вчерашнего пира и выпитого вина у меня ужасно раскалывается голова.