– Вижу, давно у тебя вопрос на языке вертится, с самого первого дня. Отчего же не спрашиваешь?
– А ты меня в первый день слушать захотела бы? – вопросом на вопрос ответила Арина и улыбнулась, как будто желая смягчить свои слова. – Ответила бы?
– Ну так это как вопрос задать, сама понимаешь. Хотя ты права – сейчас я уже и без твоих слов понимаю, зачем тебе это, вижу, что не попусту любопытствуешь. Но все-таки: что именно тебе знать надо? Спрашивай, что хотела.
Арина серьезно кивнула и, будто только того от боярыни и ждала, задала мучивший ее вопрос:
– Отчего Андрея, лучшего воина, у вас, в воинском поселении, за человека не считают? Что не в его увечьях дело, я поняла. Даже вы, родня его, по первости на меня как на чудо какое-то смотрели. Корней Агеич даже в колдовстве заподозрил, а теперь вон чуть не силком нас к алтарю тащить готов, и меня, чужачку, дочкой назвать пообещал, коли… коли Андрея осчастливлю! – при последних словах Арина на миг запнулась, словно с трудом проговаривая их или вспоминая что-то малоприятное, связанное с ними. – И почему все бабы в Ратном, с кем я ни говорила, от Андрея в стороны шарахаются, будто он нечисть какая?
– Умеешь ты спрашивать, – усмехнулась Анна, – одним махом все определила.
– Ты дозволила, – слегка пожала плечами Арина, – вот я и осмелилась.
«Да нет, не осмелилась ты, а сочла возможным. Раньше только приглядывалась да прислушивалась, а вот сейчас пришла пора и поспрашивать. И правильно – иной раз вопросы только мешают… и без них немало узнать можно».
Анна с интересом рассматривала собеседницу. Да-а, не проста! Что умна и наблюдательна, понятно стало сразу, но ведь и другого у нее не отнимешь: свое место хорошо понимает. Лишнего не позволит, но и своего не упустит. Вот и сейчас держится как равная – без подобострастия, хотя и с уважением. Нет, старшинство Анны бесспорно признает, да иначе и быть не может, но в остальном… Ведь и в самом деле во многом они были на равных: обе дочери купеческие, росли в одном кругу, получили похожее воспитание, жили в одном городе… овдовели обе.
Только вот жизненный опыт приобрели разный, ну так это даже интереснее. Временами боярыня ловила себя на мысли, что у этой молодой вдовы она и сама может многому научиться, и не зазорно ей то. И впервые за много лет ей было легко и просто разговаривать – как с давней подружкой.
«А ведь как была я в Ратном чужая, так и до сих пор для многих Анька-пришлая, даром что боярыней стала. Настена поначалу в подружки набивалась – я по молодости да от тоски повелась, а что вышло? Не дружба ей моя нужна была, а Фрол! Хоть и поздно, но разобралась, а больше-то с кем здесь душу отвести? Не с Таней же…Только свекровь покойная и была отрадой, пусть и сурова временами. Да ведь и Аграфену бабы хоть и уважали, даже Добродея приходила иной раз посоветоваться, а она тоже тут ни с кем близко и не сошлась. Прав Мишаня – трое нас в лисовиновском роду, пришлых-то… Вот и Арина здесь тоже… Ах да, Арина же!»