Так что сейчас Татьяна только повздыхала и повернула в сторону кухни. Там, кажется, бывшая холопка хозяйничала, которую племянник неизвестно с какой прихоти выкупил, окрестил да на волю отпустил… как ее там… Плава. Татьяна ее плохо помнила – та появилась в Куньевом городище незадолго до замужества самой Тани. Вот мужа ее, здоровенного придурка Простыню, знала с детства. По правде-то, говорили, что маленьким он от других детей не отличался, но потом то ли мать его уронила, то ли сам с крыльца упал – головой сильно ударился, да так и остался дурачком. Вырос здоровенным, но умом так и остался тем мальчишкой, хорошо – добрым был, не обижал никого… пока хмельного в рот не брал. Тогда буянил крепко, никто его усмирить не мог. А с чего Плава за него замуж пошла, Татьяна не задумывалась: отдали – вот и пошла.
Старшая повариха встретила «вторую боярыню» хмуро, вежества не проявила, даже не поклонилась – будто не ее на лисовиновское подворье холопкой привели. Поначалу просто буркнула, что замесили уже тесто – к вечеру подойдет, и ночью выпекать можно. Татьяну такая краткость не удовлетворила – мало ли что недавняя лесовичка неправильно сделать могла, всех ратнинских обычаев она не знала, а ведь ежели какую мелочь забудешь – потом дожидайся свою кровиночку обратно… Нет, тут все в подробностях выспросить надо, если что не так, есть еще время заново тесто поставить. Да только эта нахалка и слова сказать не дала: не успела Татьяна спросить, не просыпала ли стряпуха, не приведи Господи, муку на пол, как та воткнула кулаки в бока, поперла грудью прямо на бывшую хозяйку, да так и вытеснила ее за порог кухни. И вот там уже высказалась:
– Иди, Загляда, иди, не доводи меня до беды. Одна мне тут уже душу вынула, дыхнуть не давала, на каждый чих кидалась, теперь ты пришла. Отвяжись от меня, Верку Макарову вон поди пытай, она тебе все обскажет: какой рукой я муку насыпала, какие слова она говорила, когда яйца вбивала, да с какой песней молоко лила. А ко мне не лезь, у меня своих забот немеряно. Ужин за меня кто готовить будет? Ты, что ль? – с этими словами развернулась и ушла в кухню, только дверью за собой хлопнула.
Вообще-то такое поведение было для Плавы несвойственно и объяснялось довольно просто. После обеда Анна подозвала главную стряпуху и распорядилась пустить на кухню Верку, дабы она, как опытная в этом деле жена бывшего ратника, а ныне воинского наставника, проследила за правильностью всех приготовлений к ночной выпечке особых – провожальных – хлебов. Конечно, обычное тесто Плава сама всегда ставила, но тут уж больно важное дело предстояло.