— Сережа! Очень хорошо. Входите. Я мать Нонны. Ядвига Аполлинариевна. Не сердитесь, что нарушила ваши планы и настояла на встрече. Мне необходимо с вами поговорить.
Большая просторная передняя с красивым от пола до потолка трюмо в золоченой раме. Паркетный пол натерт так, что боязно ступать.
— Прошу сюда!
Ядвига Аполлинариевна ввела Сергея в гостиную. Он знал, что живут Никольские в хорошей, просторной квартире, но не представлял, что у них такая богатая обстановка: багрово-темные ковры, мерцающий черным зеркалом рояль, люстра, подрагивающая хрустальными подвесками, плюш замысловато изогнутых кресел. Но ему показалось, что тесно заставленная мебелью гостиная похожа на музей или просто на комиссионный магазин, и он подумал, что жить в такой квартире не очень уютно.
— Садитесь, Сережа! Хотите чаю? — Ядвига Аполлинариевна приветливо улыбалась. — Я давно хотела с вами познакомиться, Сережа, но не получалось… — Она пощадила его самолюбие и не напомнила о первой встрече в Серебряном бору. — Простите мою настойчивость. Я хорошо понимаю, что вы в Москве проездом, у вас свои дела.
Слова приветливые, доброжелательные, но нет ни радости, ни спокойствия. А хозяйка продолжала ласково, вкрадчиво:
— Я знаю, Сережа, что вы юноша умный, серьезный, и буду говорить с вами совершенно откровенно. Можно?
— Прошу! — пробормотал Сергей, окончательно сбитый с толку и тоном, и словами Ядвиги Аполлинариевны.
— Я знаю, что вам давно нравится Нонна. Допускаю мысль, что вы ее по-своему любите. Больше того, я знаю, что и Нонна раньше вам симпатизировала.
Ядвига Аполлинариевна внимательно посмотрела на гостя. Какое впечатление произвели ее слова? Сергей видел большие черные, совсем как у Нонны, глаза. Только теперь они уже не казались ему ни добрыми, ни искренними, как в первые минуты. Холодное и враждебное таилось в их темной влажной непроницаемой глубине. Разом рухнули все наивные надежды. Ничего хорошего не сулят ему глаза Ядвиги Аполлинариевны. А она продолжала суше, без льстивых и притворных улыбок:
— Но я старше вас, опытней, знаю жизнь, знаю свою дочь. Она у нас одна, и мы своей любовью и родительским обожанием, возможно, испортили ее. Она выросла эгоистичной, избалованной, капризной. Она привыкла к комфорту, ко всем житейским благам. Можете мне поверить, что я говорю совершенно объективно, хотя я и мать. Разве такая жена нужна вам? Вам нужна боевая подруга, женщина, которая делила бы с вами все трудности и тяготы военной службы. Окончите училище — и вас пошлют служить в какой-нибудь дальний гарнизон, в глушь, где нет театров, консерватории, музеев, модных ателье и ювелирных магазинов. Вероятно, не будет водопровода, телефона, простите меня, даже теплой уборной. И вы привезете туда Нонну. Представляете, на какую жизнь вы обречете ее!