– Еще на литейку приходится тридцать процентов потребляемого КамАЗом тепла, сорок – природного газа, почти семьдесят – воздуха, сорок – воды. Это, как говорится, для понимания. Соответственно, в моем хозяйстве под двести трансформаторов, полтысячи газопотребляющих агрегатов, четырнадцать тысяч газогорелочных устройств. Представляете размеры парка? Представляете степень его амортизации и масштабы необходимых регламентных, ремонтных работ, а также замены? Двадцать миллионов инвалютных рублей – это минимальная годовая оценка. Они могут быть вашими – если вы станете нашими поставщиками, не только по машинам и оборудованию, но и по АСУ, не говоря уж про инициативные проекты автоматизации и интенсификации. Деньги есть, твердые заказы есть, зачем их на сторону отдавать, если можно в родной республике оставить? Дальше от вас зависит. У меня все, спасибо.
Вазых сел – будто в ложе из напряженных шепотков со всех сторон, усердно не обращая внимания на пристальный, но совсем иной взгляд дядьки из президиума.
– В родной республике! – воскликнул неожиданно джентльмен в очках. – Вас в этой республике не было десять лет назад, а теперь вы себя главными считаете, союзное подчинение, московское обеспечение, а мы тут, значит, вместе взятые, и должны радоваться инвалютным подачкам! Которые для нас-то уже все равно не инвалютными будут!
Вазых, наверное, опять побагровел и начал приподниматься, чтобы ответить, сам еще не понимая, что именно, – например, про московское обеспечение, которое после пуска первой очереди КамАЗа сгинуло, оставив пустые прилавки и талоны на колбасу, отсутствующую как класс. Его опередил вдруг Полонский:
– Василий Бариевич, так вашего предприятия тут тоже не было – ну не десять, а сорок лет назад. И половины главных заводов Казани и республики не было – их из Москвы, Ленинграда, Воронежа сюда перевезли – двадцать второй, шестнадцатый, триста восемьдесят седьмой, двести тридцать седьмой – целиком, вместе с людьми. И ничего, сейчас они коренные казанцы, трудятся во благо Советской Татарии, правильно? А камазовцы специально сюда ехали, сами, за свой счет…
– От жен и алиментов, – сказал кто-то из задних рядков под хохоток. Полонский резко развернулся в ту сторону, но тут его сосед, щуплый седой мужичок с почти брежневскими бровями, неожиданно зычно предложил:
– Давайте без демагогии, пожалуйста. Все мы тут советские люди, все на Родину работаем, в Москве, Казани, в Брежневе – это независимо. В другом вопрос: у нас все-таки плановое хозяйство. И я не знаю, как у других, но мне план выполнить-то о-очень непросто, не говоря уж, чтобы перевыполнить, а перевыполнить надо, премию-то хочется. Так что спасибо, конечно, большое за заманчивое предложение, но лично я при всем желании откликнуться на него не смогу. Мне боевую мощь Родины, как говорится, крепить надо, так что извините, ребята, не до грузовичков ваших.