– Молодцы. А я при чем?
– Твоя подпись нужна, – сказал Кошара, кладя перед Вазыхом несколько листков. – По техрегламенту десятая работает на половинной мощности. В восьмидесятом утвержден, по согласованию с главным технологом и главным энергетиком. Чтобы отменить, нужны такие же подписи.
– Ну, такую же я тебе вряд ли… – проворчал Вазых, изучая распоряжение. – А сам-то что не подписал?
– А, точно, – сказал Кошара, торопливо достал ручку, подумал, водя рукой над бумагой, и размашисто расписался.
Бакенбарды протяжно выдохнули. Вазых покосился на них и спросил:
– А по инструкции, ну, «свинделловской», как положено гонять, на двенадцати или двадцати четырех?
Кошара махнул рукой:
– Да там эти инструкции – две синьки, пять пунктов. Но двадцать четыре, конечно. Про малые обороты там вообще не говорится.
Вазых взял у Кошары ручку, нагнулся над листочком, подумал, задрал голову и спросил:
– Слушай. А остальные печи как работают?
– Да на двадцати четырех, само собой.
– Так какого ж, извините?
– А я про что, – сказал Кошара.
– Дурдом, – констатировал Вазых и расписался.
Директор чугунолитейного выслушал Кошару молча и глядя преимущественно в подложенные ему бумажки. Лишь иногда коротко поглядывал на Кошару, старавшегося быть предельно кратким, и на бакенбарды. Потом уставился Вазыху в лоб и спросил, обрывая Кошару:
– Ты сухари любишь?
– В смысле? – неуверенно спросил Вазых, стараясь не ерзать и не коситься в поисках подсказок.
– В смысле, хлеб насушить, потом грызть – нравится такое?
– С детства, – признался Вазых.
– Это очень хорошо. Стало быть, вы, Леонид Георгиевич, купите хлеба, лучше черного, на рубль, а то и полтора, порежьте и сушите этим… х-храбрецам мешочек. Если печь сожгут, оба на Соловки пойдут, а вы им сухари высылать будете.
– Николай Ильич, – возмущенно начал Кошара, но директор махнул рукой, аккуратно развинтил свой «Паркер» и начертал, проговаривая вполголоса:
– Разрешить… Под ответственность… Главного технолога и главного энергетика.
Аккуратно завинтил «Паркер», махнул страницей, осушая чернила, будто платочком, сгреб остальные листки и протянул их Кошаре.
– Смотреть будете? – обрадованно спросил Кошара, почти выдирая листки из директорской руки.
– Соучастником меня хочешь? Спасибо. Ну пошли.
В приемной он мельком взглянул на дожидавшегося Виталия, кивнул торопливому вазыховскому: «Мой помощник» – и первым широко зашагал к литейному цеху. Кошара задержался в приемной, чтобы позвонить в цех и диспетчерскую, так что они встретили начальство полной боеготовностью. Десятую хитрый Кошара, похоже, велел подготовить и загрузить шихтой заранее. Хорошая это штука, уверенность в себе и в своей способности убеждать.