– Про сенокосилку прикольно, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать. – А у нас, наверное, на самом деле такие есть: типа трактор, а потом раз, и пушка высунулась.
Я показал, как пушка высунулась, но, наверное, слишком резко. Пацаны заржали, девчонки, кажется, просто рухнули от смеха, а Ленка простонала:
– Ну, Артурик, ты даешь.
Я от растерянности чуть не брякнул что-то совсем глупое, но Серый выручил. Он сказал:
– Про трактор с пушками надо у местных спросить.
– С вертикальным взлетом? – уточнил я, с удовольствием отметив, что девчонки рассмеялись уже по-другому, над моими словами, а не надо мной.
– Чего ржете-то, – обиделся Серый. – У них же полно и патронов, и пистолетов. Тут до сих пор, если знаешь где, «шмайсер» выкопать можно. А раньше вообще в каждом огороде валялись. Ну и до сих пор остались.
– И ты видел, да?
– Штык-нож видел, с орлом и фашистским крестом, – твердо сказал Серый.
– Свистишь, – протянул Вован с завистью. – У кого?
– Грихана помнишь? Ну вот.
– Какого Грихана? – спросил я ревниво.
– Да фюрер местный один, мы случайно познакомились, ну там…
Вдаваться в подробности он явно не собирался. Ну и ладно.
И тут Генка сказал:
– На самом деле это надо у Витальтолича спросить, насчет тракторов таких.
– При чем тут Витальтолич? – не понял я.
– Ну, пушки где нужны? На войне. А где мы воюем?
– Где мы воюем? – спросил я, как и боялся, еще глупее, но никто уже не смеялся.
Генка вздохнул и полез суковатой дубинкой в угли. Взметнулся сноп искр, лица девчонок по ту сторону костра, слепленные из алых бликов и черных теней, поплыли, как в комнате смеха. Я сморщился от жара и неуверенно спросил:
– В Афганистане, что ли?
Девчонки, кажется, переглянулись, Вовка с Серым тоже. Генка опять вздохнул и отодвинулся в тень. Я сказал, пытаясь разглядеть его лицо:
– А при чем тут Витальтолич? Я думал, он погранец, как Валерик.
– Ты че! – шепотом завопили, перебивая друг друга, Серый с Вованом. – Он десантник! У него медаль, не, орден, че хрень несешь, «За отвагу», дурак, что ли, а ты видел, ща как дам больно!
– Чего разорались, – сказал я недовольно, чтобы не показать, как смущен и озадачен. – И какой там орден, медаль, воюют?.. Там же это самое… Интернациональный долг.
– Артурик, – сказал Генка со вздохом, будто это что-нибудь объясняло.
Он вообще ничего пацан, хоть и толстый, но толковый. И особо не выпендривался тем, что старше. Наоборот, не стеснялся словно полный салапендрик выступать – например, когда нудно рассказывал про зыкинские гэдээровские модели самолетиков, которых склеил двадцать семь штук и склеит еще пять. Но сейчас смотрел на меня, как мудрый завуч на заблудившегося в коридоре первоклашку.