А Артур их перерос. Но перерос ли все остальное?
– Лор, не знаешь, зачем ему подтяжки? – спросил Вазых, но жена, кажется, уже спала.
Вазых вздохнул, погладил ее по округлой спине и тоже уснул. Завтра предстоял тяжелый день.
Как будто остальные – что предстоящие, что прошедшие – могли быть легкими.
5. Порядок предъявления рекламаций
– Подальше бы, – пробормотал Виталий.
Вазых покосился на него, но решил не отвлекаться. Машины с московскими гостями уже остановились возле пятого административно-бытового корпуса. Дорога из Бегишева украсила сверкавшие черные борта коричнево-серым камуфляжем. Едва застыв, колеса всосались в густую грязь сантиметра на три, хотя площадки по всему начальственному маршруту с утра вычистили, как смогли. Все равно последнее слово осталось за шедшим третий день дождем.
Задние двери «Волг» распахнулись почти синхронно, и так же почти синхронно из салонов вынеслись ноги, одна в крепком ботинке под зеленой штаниной при лампасе, другая – в тускло блестящей штиблете под отутюженными темными брюками. Тут Вазых понял, что имел в виду Виталий, и дернулся, но было поздно: штиблета с чавканьем, слышным даже здесь, в десятке метров, подтопла в бурой грязи. Хозяин штиблеты этого не услышал и не заметил – он неспешно выбрался из салона, вставил седеющую голову в шляпу и оглядел встречающую сторону, которая надвигалась, вытянув чуть растопыренные руки, – кто ж знает, что теперь положено по московскому этикету: по-прежнему целоваться или горячо ручкаться, придерживая гостя за локоть. Похоже, в моду вернулся второй вариант. Глухов сделал шаг навстречу директору чугунолитейного, и Вазых тихо охнул, а Виталий потупился. Глухов застыл на месте, растопырив руки, и осторожно повел шляпой, рассматривая ступню в безукоризненно черном носке и оставшуюся в грязи штиблету.
– Так, – сказал Глухов директору, который поспешно подскочил, присел и со второй попытки вызволил обувь. – Это что за говнище у деревенского клуба вместо передовика социндустрии? Чтобы через полчаса все сияло, как яйца у кота. Да поставь, я тебе не воздушный гимнаст, чтобы на лету обуваться.
Глухов вдел ногу в штиблету, покачал ногой, проверяя, как села, с неудовольствием оглянулся на генерала, который ответил ему сопоставимым по мрачности взглядом. Зря, между прочим, – генеральские ботинки сидели прочно, стояли тоже.
Глухов отмахнулся от набежавших товарищей из дирекции и горкома, которые что-то пытались объяснить, то ли пообещать, и тяжело спросил директора:
– Уяснил про полчаса? Добро. Показывай хозяйство. Да, знакомься с товарищем генералом.