Парень ухмыльнулся, хотел что-то сказать, покосился на меня и застыл с каменным лицом. Я, несмотря на бешенство, тоже чуть не заржал. Тетка с подозрением дернула кудрями, и тут бежевый плащ подхватил чек и, полностью игнорируя суету за спиной, уплыл к кассе. Кудрявая, задрав здоровенную сумку из коричневого кожзаменителя повыше – чтобы, видимо, мне дорогу преградить, – рванула к прилавку и рявкнула:
– Два кило, а этого не пускайте!
У меня аж глаза вскипели. Я понял, что сейчас оттащу кудрявую за ворот, а если орать начнет, в сумку засуну. Но парень в мокрой джинсе сказал:
– Пацан, вставай передо мной. Один человек разницы, делов-то.
– А чё она, – сказал я, но шагнул перед парнем, сказал «спасибо» и сделал вид, что чешусь скулой о плечо, чтобы незаметно убрать выскочившую все-таки слезу.
– А она в рот не берет, видишь, – вполголоса напомнил парень, и я все-таки заржал и с полным правом вытер слезы, выскочившие от честного смеха.
– Молодой человек, что брать будешь? – сказала продавщица. Кудрявая, оказывается, уже чесала к кассе, вся быстрая и исполненная презрения.
Я помотал головой, успокаиваясь, и сказал:
– Полтора картошки, полкило апельсинов.
– Не наоборот? – уточнила продавщица.
Я помотал головой. Она хмыкнула и сказала, подавая грузчику грязный тазик:
– Вить, картошки там насыпь.
Одним движением выложила на площадку весов четыре апельсина и спросила:
– Чуть больше сделаю?
Стрелка показала шестьсот грамм. Я сказал виновато:
– Нет, у меня не хватит.
Продавщица опять хмыкнула, сняла с чашки два апельсина и почти не глядя заменила их одним здоровенным, как грейпфрут. Стрелка указала в зенит. Я прошептал: «Спасибо», потому что продавщица могла просто один апельсин убрать и было бы меньше полукило.
– Любовь к трем апельсинам, – непонятно сказал спаситель за моей спиной, и я на всякий случай хихикнул.
Тут и картошка взвесилась, и я торопливо подал продавщице выдернутую из кармана авоську.
Вторая продавщица приняла от бежевой тетки, смотревшей мимо меня с презрением, чек, выдала ей два здоровенных свертка, а следующим движением протянула мне клочок бумажки, на котором одной линией было начерчено «1-45».
Я принял бумажку и машинально шагнул в сторону кассы, потом повернулся и сказал:
– Извините, – это парню, который уже улыбался, заказывая пару кило самых нарядных, потом уже продавщицам: – Извините, почему рубль сорок пять?
– А сколько надо? – спросила вторая продавщица с неожиданной злобой.
– Рубль апельсины, пятнадцать – картошка.
Вторая продавщица утомленно пропела:
– У-умный какой.