— А почему тебя забирают в армию, а все другие ребята еще дома?
— Что святой бог ни делает, все к лучшему, — выручил дед Михаил.
— Может, это и в самом деле к лучшему, — согласилась мать.
— А теперь давайте наказы да и споем для моего дорогого внука.
Дед первым же и посоветовал:
— Не лезь на рожон.
— Родина у нас одна на всех, — это Иван Дмитриевич.
— Не гневи бога, схожу к Явленной в Урюпино, помолюсь за тебя.
— Не простывай, сыночек, об нас не тужи.
— Не переусердствуй, — сказал дед Михаил. — Поспешишь — сатану порадуешь.
— Водка еще никого к добру не приводила, — закончил разговор отец.
Сергей сидел между отцом и матерью. Не хотелось выпить лишнего. Ему всегда неприятна была слабость в теле от выпитого. Контролировал он границу дозволенного подергиванием себя за волосы. Если чувствительность притуплялась, значит, хватит. Его никто не видел, да и он ни единого раза не чувствовал себя пьяным. Вот и сейчас эта граница четко обозначилась.
После нескольких тостов попытался отец заиграть песню, но она не пошла. Михаил Михайлович начал делиться воспоминаниями о казачьей службе, об уходе за конями, но и разговор не клеился. Предложили «промочить горлышко».
Дмитрий Карпович, подперев ладонью щеку и прикрыв глаза, начал казачью, умел это делать. Хорошо поставленным голосом он уверенно повел мелодию, куплет за куплетом. Знал дед великое множество казачьих песен. Сергей всегда слушал их с душевным трепетом, чувствовал себя приобщенным к казачьему роду. Особенно ему нравилось в казачьем исполнении переложенное на музыку известное стихотворение А. С. Пушкина, хотя Дмитрий Карпович искренне верил, что это казачья песня.
Сижу за решеткой в темнице сырой,
Вскормленный в неволе орел молодой.
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном.
Особо хорошо она получалась, когда пели в три голоса: дед с бабушкой Феней и сосед Иван Мартияныч.
Казачья песня — протяжное, широкое многоголосье. Она не поется, а именно играется, как бы вытекает из души. Нельзя забыть ее звучание. Казачья песня не пишется, она слагается народом, а сюжет — сама жизнь казаков во всем ее многообразии.
Но сегодня Сергей так и не дождался Пушкина. Обстановка была иной.
Звездочки небесные,
Полно вам сиять.
Дни мои прошедшие,
Мне вас не видать.
Мысли его непрерывно перескакивали с одного на другое, не мог сосредоточиться на чем-то конкретном.
Слушал песню и не слышал. Волновала и настораживала неизвестность. «Войска НКВД, — думал он, — что это такое, хорошо или плохо?»
На небе солнце засияло,
Там черный ворон прокричал.