Паша с Ильёй уже стояли около загадочного кольца и заглядывали внутрь, обмениваясь короткими репликами. Потом Павел несколько раз сфотографировал незнакомый пейзаж и полез внутрь. Ничего не произошло: никаких вспышек, искр, дыма и прочей мистики. Парень просто перелез на другую сторону, словно преодолел дыру в невидимой ограде. Впрочем, возможно, так оно и было.
Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова – ничего. Похоже, у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.
– А здесь – жара! – крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку. – Наверное, и купаться уже можно. Ща проверю!
– А в озере крокодилы, – угрюмо заметил нахохлившийся Витя, – например. Жопы вам всем пооткусывают.
Зря он это сказал. Побледневшая Натаха одним прыжком преодолела барьер и, оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.
– Мы же ненадолго, – бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, – я даже звонить не буду. Полчасика – и мы назад.
Выдав ещё пару фраз в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.
– Мы отстаём, – прошептала Оля, и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы с их извращениями. Слаб человек. Тем более страдающий от неразделённого чувства.
– Ну, вы, блин, даёте! – выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной. – Вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.
– А кому сейчас легко, – отозвалась Ольга и рассмеялась. – Учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.
Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части при мысли о том, чем она сейчас скорее всего занимается, но с другой стороны… Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но при этом совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая, кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё…
А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория.
Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска для небосвода. Куда это мы попали?