Все его тело напрягается.
– Никогда, – его голос серьезен. – Никогда подобное не приходило мне в голову. Нам просто нужно быть более открытыми друг с другом, полагаю. Прекратить утаивать что–то друг от друга. Все это можно было бы избежать при небольшой честности.
Он абсолютно прав, так могло бы быть. В смысле, мы, в конце концов, продолжали бы злиться или расстраиваться друг из–за дружки, но все могло бы обернуться намного лучше, чем сейчас.
– Это точно, – говорю я, вздыхая в его шею. – Я даже думать не хочу о тебе с другой женщиной. Это сводит меня с ума.
– Все в прошлом, детка. Нет смысла цепляться за «что, если». Но я сейчас здесь с тобой и никуда не собираюсь.
Я продолжаю молчать, обдумывая его заявление.
– Если ты расскажешь мне про свой долг и количество, что ты задолжала, я оплачу его за тебя, – говорит он осторожно.
Я приподнимаю голову.
– Я не могу просить тебя об этом.
– Сколько?
– Осталось выплатить десять тысяч.
– Всего–то? Детка, я оплачу его прямо сейчас. Просто скажи, куда перевести. И ты не будешь ничего мне должна. Совсем. Никаких ожиданий. Ничего. Считай это подарок за то, что терпишь меня, – его губы изгибаются. – И за тебя – за мой подарок, самый лучший за всю мою жизнь.
– Что если у нас не получится?
Он замирает, но отвечает мгновенно.
– Говорю же, ты ничего мне не должна. Будем мы вместе или нет. Нет никакого подвоха.
Приятно иметь кого–то, кто заботится обо мне для разнообразия, но мне кажется не правильным принимать хоть какие–то деньги от него или кого–то еще.
– Я не знаю…
– Как ты влезла в долг?
– Моя сестра влезла в долг и не смогла его оплатить. Так что это, на самом деле, не мой долг, но…
– Погоди, что? Почему твоя сестра не может сама расплатиться? – спрашивает он, практически зарычав.
– Не знаю. Мы даже не близки, но я старше ее и не хотела, чтобы с ней что–то случилось. Парень, которому она задолжала, угрожал ей. По большому счету, мы все еще в опасности. Я сказала ему, что отдам деньги. Он сказал, что я могу расплатиться за нее. Думаю, он пожалел меня, подчищающую косяки Лондон.
– Не могу поверить в это дерьмо, – заводится Грейсон.
– Что?
– В смысле что? Твоя сестра, очевидно, воспользовалась возможностью и заставила тебя разбираться с ее проблемами. Ты должна была сказать ей, чтобы она, блять, расплачивалась сама, – говорит он, мышца подрагивает на его челюсти.
Я пожимаю плечами.
– Ну, все есть, так как есть. Я не могла позволить ее избить, или еще что похуже.
– Поэтому ты стала стриптизершей? Чтобы расплатиться за нее? – спрашивает он, закипая.
Я киваю. Его кулаки сжимаются.