Виллоу пьет не много и определенно не заранее, так почему она начала сегодня вечером?
– Все в порядке?– я наклоняю голову ближе к ней и понижаю свой голос. – Ты обычно не пьешь.
– Я знаю. Но у меня был ужасный вечер, и практически была паническая атака, так что, когда Грей принес эту бутылку виски, я... – она лениво поднимает и опускает плечи. – Я думаю, что я – пьяница. Но я не так удивлена этим. В смысле, что уже натворила кучу плохих вещей, во всяком случае, так же, как и моя мать, так что может значить еще одна?
– Во–первых, ты ничем не похожа на свою мать, – говорю я, желая, чтобы она прекратила говорить подобное. – И во–вторых, почему у тебя была паническая атака?
Она приподнимает плечо, ее взгляд выворачивает душу.
– Из–за многих вещей... Я не могу рассказать о них, или же ты будешь разочарован во мне.
– Принцесса, – я убираю волосы с ее глаз. – Я никогда не смогу разочароваться в тебе. Никто бы не смог.
– Ты сейчас так говоришь, но только потому, что не знаешь всего.
– Тогда расскажи мне все.
Она неуклюже качает головой, выпячивая свою губу.
– Я не могу.
Я оставляю свою руку лежать на ее щеке.
– Но я думал, что мы рассказываем друг другу все.
– Не все, – она прижимается к моему прикосновению, ее ресницы трепещут.
Боже, убей меня сейчас, и я умру счастливым человеком.
– И я знаю, что тебя это тоже касается, – шепчет она. – Я знаю, что ты говорил с Греем о вещах, которые не рассказывал мне.
Мое внимание мечется на кухню, и я хмурюсь на Грея.
– Что ты ей сказал? – произношу беззвучно, уже зная ответ.
Где–то месяц назад, когда мы с Греем не были близки, мы отрывались вместе, и я решил разболтать о своих проблемах с Виллоу, прожужжав этим ему все уши.
Грей замирает на середине наливания напитка.
– Прости. Я был пьян, – затем он хватает Луну за руку и вылетает через заднюю дверь, расплескивая свой напиток по пути.
Фыркнув, я возвращаю свое внимание к Виллоу.
– Что он тебе рассказал?
Она косит глазами, раздумывая.
– Я, правда, не помню...может, что–то касательно разбивания твоего сердца? – смятение в ее глазах дает мне надежду, что она не будет ничего из этого помнить утром.
Я начинаю расслабляться, когда она резко обвивает меня своими руками и прижимается ко мне своей грудью.
– Мы можем сделать что–нибудь сегодня вечером? – спрашивает она, глядя на меня сквозь свои ресницы.
– Мы можем сделать все, что ты захочешь.– Особенно, когда ты так смотришь на меня. – Просто назови это, и оно твое.
Она довольно улыбается.
– Я хочу расслабиться и повеселиться с тобой.
– Тебе повезло, потому что так случилось, что расслабление и веселье – моя специальность.