Я цепляюсь за него, мои колени вжимаются в его бока, когда я испускаю вздох. Он совершает это движение снова и снова, пока мои мысли не затуманиваются. Я чувствую, как уплываю к звездам, и на секунду хочу, чтобы мне никогда не нужно было уходить.
Затем Бек шепчет:
– Ты так удивительна и красива. Чертовски совершенна.
И точно так же, как это, реальность омывает меня, как ледяной водой.
Я делаю рывок назад, хватая ртом воздух.
– С–святое д–дерьмо.
– Пожалуйста, не паникуй, – просит он, не пропуская ни чего. – Это просто поцелуй. Ничто не должно измениться, если ты этого не хочешь.
Я борюсь с тем, чтобы взять свое неустойчивое дыхание под контроль.
Он слишком хорошо знает меня. Как он это делает? Как он читает меня, если даже не может видеть мое лицо в темноте? Как он может быть настолько совершенным?
Совершенна.
Ты чертовски совершенна, сказал он.
Нет, Бек, я не такая.
И мы не можем быть совершенными вместе.
Потому что я не совершенна. И когда ты это поймёшь, ты оставишь меня, и я буду сломана, как моя мама.
– Я должна идти, – я спотыкаюсь в своих ногах, дергая подол платья вниз по заду.
Он поднимается на ноги и тянется к моей руке.
– Подожди. Мы можем об этом поговорить?
– Я не могу сейчас говорить, – не об этом. Не тогда, когда он так близко. Не с яркими воспоминаниями об идеальном поцелуе, все еще горящем на моих губах, и с тем, как ощущалось мое тело, когда он терся об меня.
Святое дерьмо, – думаю я, – только что был мой первый оргазм... с Беком.
Святое дерьмо. Святое дерьмо. Святое дерьмо.
Я не смотрю на него, когда по полю ухожу к его дому.
– Проклятье, пожалуйста, ты можешь просто прекратить паниковать, – он не отстает ни на шаг. – Ты не можешь сбежать. Я испоганил нашу дружбу, а мне нужно, чтобы мы были, по крайней мере, друзьями.
По крайней мере, друзьями? В отличие от чего? От пары? И что потом? Мы просто будем встречаться, пока он не узнает, как сильно я похожа на свою мать, и тогда отвалит от моей жалкой задницы? Затем я вернусь к своей дрянной жизни, чувствуя себя дерьмом и превращаясь в ожесточенную женщину, которая не может процветать без мужчины?
Нет, я не могу превратиться в это.
Мой пульс ускоряется, когда я продолжаю неумело бежать трусцой к дому, замедляясь только тогда, когда достигаю забора на заднем дворе. Я перевожу дыхание, дерзко бросая взгляд на него.
Беспокойство заполняет его глаза, когда он с осторожностью приближается ко мне, что заставляет меня заволноваться о том, что я сломала его.
Что я сделала?
– Пожалуйста, не уходи, – умоляет он, останавливаясь рядом со мной. – Я тебя знаю. И если ты сбежишь, прежде чем мы проясним это, ты будешь об этом беспокоиться все выходные и придумаешь всякие сумасшедшие идеи в своей милой маленькой головке. И тогда мне придется беспокоиться о том, о чем беспокоишься ты, а мы оба знаем, как сильно я ненавижу беспокоиться, – он закатывает глаза и делает драматический вздох. – Это так утомительно и отнимает много времени, – я не знаю, он шутит для моей пользы или для своей.