Шаг. Шаг. Шаг… Сколько их она сделала за это время? Тысячу? Миллион?.. Даже если бы она и умела считать до таких невероятных чисел — всё равно бы давно уже сбилась.
Шаг… ещё шаг…
Невыносимо ноют стёртые ноги в тяжёлых солдатских ботинках. Грубая обувь для нежных девичьих ножек, но другой они и не знают — разве что самодельные тряпичные тапочки для дома… Пятые сутки отчаянного бега и поисков — с маленькими урывками на тревожный сон вполглаза. Еда — на ходу: какие-то травки, корешки, жучки… Некогда останавливаться. Длинные синие листья ведьминой осоки, их пронзительно-горький, словно наждаком продирающий мозги, вкус… Если бы не они — она бы не выдержала этого сумасшествия!..
Серая пелена застилает глаза. Туман? Дым? Слёзы?..
Не уберегла…
Шаг… шаг… Скоро Деревня, ну ещё, Ксанка, давай, ты сможешь! Ты дойдёшь!..
Две полурасплывчатые фигуры появляются из-за поворота дороги. Это может быть кто угодно — друзья, недруги… Зомби, в конце концов…
Нет, не зомби — она отмечает это краешком угасающего сознания. Люди. Остановились, что-то обсуждают…
— Сталкеры… — голос срывается на шёпот, и уже нет сил кричать. — Помогите… Пожалуйста…
Ноги подкашиваются, она бессильно оседает в дорожную пыль. Отчаянные слёзы вскипают на ресницах. Никогда она не просила помощи. Ни у кого. И вовек бы не попросила…
— Прошу вас…
Люди, окончив своё совещание, сворачивают с дороги в сторону. То ли не видят упавшую девушку, то ли не хотят видеть… И не крикнуть, не позвать. Всё, что она сейчас может — смотреть, как они уходят, и бессильно шелестеть, как срубленное деревце:
— Пожалуйста… Не уходи…те…
Серая пелена накрывает её, сжимает виски мягкой, но неумолимой лапой, прижимает к земле…
…И тогда появляется Она. Худая, коротко стриженая женщина с тёмными кругами вокруг неожиданно-блестящих, пронзительных глаз на тонком, когда-то красивом, но теперь измождённом и покрытом сеточкой морщин и шрамов, лице. Мало кто отваживается посмотреть Ей в глаза. А кто отваживается — навеки обретает Её печать. Как клеймо Избранного. Или изгоя — что, в общем-то, одно и то же в глазах людей.
Если, конечно, выдерживает Её взгляд.
…На губах лежащей в придорожной траве девушки появляется счастливая и умиротворённая улыбка.
— М-мамо…
Серая пелена сменяется чёрным мраком…
* * *
Ксана очнулась от ощущения немилосердного жжения на руке ниже локтя. Она открыла глаза — ну так и есть! Умудрилась свалиться без чувств в самую крапиву! Счастье, что ещё никто не тронул, пока она в отключке валялась!
Повезло!
— Спасибо, Мамо!.. — искренне прошептала Ксанка и поспешила выбраться из кусачего куста. На руке, попавшей в самый эпицентр, уже алели волдырики ожогов. Следовало бы немедленно обработать их, но сил и желания задерживаться здесь ещё на какое-то время не было.