И Охотник рванулся вперед. Он встал перед Однорогом, ничего не соображая из-за навалившегося Чувства Ненависти. Оно было бесконечно, оно пронзало насквозь, рождая во всем теле Охотника Чувства Паники, Страха и еще чего-то, против чего он не должен был устоять. И эти Чувства были предназначены Белому Однорогу, а не Охотнику. Его они касались только краем.
Сразу стали бессильно подгибаться ноги, Ружье налилось тяжестью и норовило выпасть из рук, глаза закатывались.
Охотник закричал. Он кричал Чувство Обороны, Чувство Жертвы, еще какие-то Светлые Чувства, которые уже и не вспомнить. Он уже не надеялся ни на что.
Просто был Однорог.
Просто его нельзя было отдать Рогоносцам.
Просто ИНАЧЕ было нельзя.
Когда Охотник пришел в себя – ему было очень плохо. Он огляделся по сторонам и увидел, как двое Однорогов осторожно подняли обессилевшего, но живого третьего, чтобы отнести в глубь Пятна.
Раненый Однорог открыл глаза и посмотрел на Охотника. Охотник из последних сил подполз к нему и прошептал Чувство Вины.
Что еще он мог сделать?
Однорог не то чтобы понял его. Охотнику показалось, что Однорог все знал еще до схватки. Он бессильно закрыл глаза, и его унесли.
И лишь едва уловимое Чувство Любви долетело до Охотника.
Только тогда он понял, чем все должно было закончиться. И для него, и для Однорога, и для всего пятнисто-монохромного Мира.
Охотник снова лишился осознания.
И больше не рисовал Своих Белых Животных.
Никогда.
Потому, что они ему были очень дороги.
А сейчас он набрал в свой мешочек Краски и недалеко от воды примостился на старом пеньке Белого Груболиста. Когда-то дерево свалил прорвавшийся через Реку Черный Древоед. Но пенек, как ни странно, – остался.
Охотник положил на колени Ружье, посмотрел на блестящую Жидкость Реки и вдруг стал вспоминать.
Лучик 5
«Нисхождение»
Как и откуда он здесь появился – Охотник не знал. Если кто и знал ответ на этот вопрос, так это были Белые Однороги. А у них не спросишь. По крайней мере, Охотник этого не мог.
Просто существовал в Мире миг, точка, когда возник Охотник. Что было с Миром до этого – он не знал. Что было с ним самим до этого – он тоже не знал. Просто с какого-то мгновения он был.
Сидевший на пеньке Охотник прутиком нарисовал на песке две перпендикулярные линии. Вертикальная ограничивала горизонтальную.
Это был луч Света, исходящий из чего-то и теряющийся вдали.
Это было Чувство, сказанное кем-то и доступное всем.
Но это не была жизнь Охотника.
Он нарисовал еще одну вертикальную черту, ограничив второй свободный конец горизонтальной.
Вот теперь это была Жизнь. С Точкой Входа и Точкой Выхода.