Паренек, стоявший рядом с застреленным, зарыдал.
– Я не знаю дорогу, я не сапер, честно! Я радист…
Выстрел.
Осталось двое, молодой и «старик». Кто сломается первым? Хоть пари заключай.
Я уже поднял руку, когда «старик» сдался.
– Я… я проведу, если вы гарантируете нам жизнь.
– Только тебе.
Выстрел. Паренек проиграл.
Трупы мы стащили к палаткам и подожгли. Кедра – в общую кучу. Предварительно переодели в форму окка, нацепили на шею жетон, щедро облили бензином – чтобы хорошенько прогорел, до костей. Чтобы не опознали, приняли за своего. Число саперов должно сойтись, тогда не сразу заподозрят, что мы взяли проводника.
В этот раз я рассчитал верно. Едва река и мост исчезли за деревьями, как послышался стрекот «вертушек». Машины пошли вверх и вниз по течению, наверняка и десант высадили, прочесывать прибрежный лес. По ту сторону. На минные поля не сунулся никто.
Мегера мою смекалку оценила. Показала большой палец, улыбнулась:
– Молодец, вождь семинолов, соображаешь.
Док тоже посмотрел на меня уважительно. Следом и до Малого дошло. И – до окка.
Сапер не проронил ни слова, пока мы не прошли лес насквозь. Впереди раскинулась степь, бугристая, с каменными проплешинами, торчащими из буроватого суглинка огрызками скал, редкими кустами терна. Наверняка обильно засеянная минами. Там, на опушке, во время привала, сапер решился заговорить со мной.
– Вы не сдержите обещание. Вы расстреляете меня, как остальных, правда?
Мегера хмыкнула. Посоветовала:
– Не задумывай далеко наперед. Живи сегодняшним днем и старайся быть нам полезен. Чем дольше будешь полезен, тем дольше будешь жить. Простая логика войны.
Сапер посмотрел на нее, потом на Дока. Вновь перевел взгляд на меня.
– Если вы задумали диверсию на аэродроме, то у вас ничего не выйдет, там охраны много. – Помолчал и добавил: – Но вы не к аэродрому идете, правда?
Я не мог ему ответить, даже если бы захотел. Я не знал, куда мы идем.
Не дождавшись ответа, он отвернулся. Вытащил из внутреннего кармана прямоугольник картона. Мегера тут же выхватила, повертела в пальцах. Я заглянул ей через плечо. Фотокарточка. Женщина и двое детей. Мальчик лет пяти и девочка немного постарше. Красивые. Почти как мои. Только светловолосые.
– Твоя семья? – поинтересовалась Мегера.
Окк кивнул.
– Живы?
Он вздрогнул, испуганно взглянул на нас. Снова кивнул. И едва Мегера отдала фотографию, поспешил спрятать ее. А я понял, отчего второй вопрос вызвал такую реакцию. Разумеется, живы. С их детьми что может случиться? Они далеко от войны.
Привал закончился, и мы пошли дальше. Сквозь унылую октябрьскую степь, к неизвестной мне цели.