– А мне что делать?
– Что угодно. Молись, плачь, пой гимны, вспоминай лучшие моменты жизни. У тебя – десять минут. Уже девять. Даже меньше.
Она отвернулась, вынула из пенала в подлокотнике нейрошунт, убрала волосы с затылка, обнажив черное отверстие порта. Примерилась, точным движением вогнала гибкое жало в разъем. Металлически щелкнули зажимы.
Я отошел к переборке. Покосился на алые цифры таймера обратного отсчета. «8:32». Молиться? Плакать? Петь гимны? Глупости какие. Мегера права, жизнь ничего не стоит, когда в ней больше нечего терять.
Я опустился на пол, погладил плиту переборки, прислонился к ней. Стальная толща гасила звуки, но я знал – окки уже в туннеле. Вряд ли у десантников достаточно взрывчатки, чтобы пробиться сквозь эту преграду. Однако рядом – аэродром, военные склады. Доставить все необходимое для взлома переборки – дело пятнадцати минут. А то и десяти. Но в любом случае, для нас все закончится раньше. Лишь бы Мегера успела. «7:49».
Вспомнить лучший миг жизни – вот это дельное предложение. Мне и вспоминать не надо. Только закрыть глаза, увидеть еще раз. Моих милых.
Прошлое лето. Берег теплого южного моря, пустынный в ранний утренний час. Чистый, белый, как снег, песок. И мы, все четверо, бежим наперегонки к накатывающим на берег волнам. Только что приехавшие, уставшие после долгой дороги и счастливые. Живые…
…Когда я примчался к нашему дому – к тому, что осталось от дома после прямого попадания трехсотмиллиметрового реактивного снаряда, – жена и младший уже лежали в стороне, прикрытые грязными, пропитанными кровью тряпками. А дочь никак не могли вытащить, ее придавило плитой перекрытия. Ее раздавило плитой перекрытия! – мою маленькую фею. Ничего, счет будет оплачен. С лихвой. От «Меркурия» не спастись. Заплатят и те, кто стрелял, и те, кто отдавал приказы, и те, кто послал их убивать. Кто радовался чужим смертям, кто молчаливо соглашался, кто…
Таймер пикнул, предупреждая. «5:00». Не стоит зря тратить последние минуты. Я снова зажмурился. Синее море, белый песок, маленькие фигурки, спешащие навстречу волне… Волна все ближе, все больше. Фигурки останавливаются, начинают пятиться. Поворачиваются, бегут прочь.
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Чушь, такого в моей памяти нет. Моим детям не грозят цунами и землетрясения – их уже убили! А остальные…
Крошечные фигурки убегали от гигантской волны и не могли убежать. Мальчик лет пяти и девочка немного постарше. Почти как мои. Только светловолосые. Я не просил выставлять мой счет всему миру!
Я открыл глаза.