Внутри завязался узлом тёмный ком, давящий и колющий в стенки желудка. В груди сдавило сердце, а руки затряслись, так что я едва не упал с кушетки. Пульс участился, а дыхание стало тяжёлым, когда на меня накатил жуткий страх, почти такой же сильный, как при встрече с дементорами.
«Фоук уже свалил? Мерлин, сейчас точно вырвет».
Вдруг меня резко подняло и сильно тряхнуло, да так, что дух едва не вытряхнуло из тела. На голову полилась какая-то жидкость, а щеки слегка прижгло. Голову запрокинуло вверх, и по внутренней стенке горла потекла влага, успокаивая мой живот и того колючего монстра, который едва не порвал меня изнутри. Понимание происходящего пришло не сразу, вместе с фокусировкой зрения под чьими-то чужими очками. Я пялился в точку. Минуты две, не больше. Молча и недвижимо, пока тяжёлый голос не отозвался звоном в голове. Мозолистая рука легла на плечо, и я почувствовал сильный нажим. Не больно, но вполне достаточно, чтобы сразу не вырваться и не наделать глупостей. Именно их, похоже, я и собирался натворить, да притом немало. Повернув голову, увидел сетку вен на коже и не слишком красивые пальцы, которые, судя по неестественному виду, пару раз ломали.
— Успокоился? — мне не хватало именно этого слова.
— Да, — дышу тяжело, но со временем дыхание выравнивается, и я успокаиваюсь. Дым уже не царапает горло, а кажется немного приятным. Странное чувство, словно мне только, что жизнь спасли. И извиниться хочется, и спасибо сказать, и покаяться, что идиот, но я только киваю головой вслед ответу.
— И часто это у тебя? — его голос изменился, как и обращение. Никакой напускной учтивости. Голос собран, твёрд и участлив что ли, совсем не похож на мистера Фоука, которого я знаю.
— Что, это? — в голове мечутся мысли о том, как это преподать перед доктором. Приступ? Вполне возможно. Но ведь ему не объяснишь всех тонкостей, а без этого можно и в больничку загреметь. С другой стороны, если расскажу всё как на духу, загремлю точно.
— Паническая атака. Явление среди молодёжи не слишком частое, больше взрослые этим грешат. Когда я был моложе, по крайней мере. Сейчас время другое. Детвора взваливает на свои плечи родительский груз, прочие взрослые проблемы и не замечает, как становятся ближе к земле. А там глядишь, и полностью придавит... насмерть, — Я широко открываю глаза и едва не проделываю тот же фокус со ртом. За всё время, что этот человек общается со мною, это первый серьёзный разговор. — Не надо удивляться — это повсеместное явление. Время идет, а проблемы у людей всё те же. Но и иллюзий строить брось, я не работаю с сырым материалом. Ты не хочешь говорить, я не буду слушать, ясно?