Монтажники народ хоть и летучий по профессии, где сорваться вниз с верхотуры – как два пальца об асфальт, – но ребячливый, по своим поступкам и мышлению. Хотя в некоторых моментах не так прост, в чём мне не раз пришлось убедиться.
Работа новая, но по старой моей, ещё доармейской, выучке несколько знакомая. Только, может быть, пили тогда поменьше, да работали побольше. Сталинские законы ещё безотказно действовали, хотя их основатель и был развенчан самым преданным последователем на поприще "культа личности", хотя личностью был неоднозначной. Но это – историкам…
После школы я с упорством, которое надо было бы применить в другой сфере, постигал обучение в монтажной бригаде "Ух", где каждый второй проходил воспитательные лагеря: кто по "дурочке", а кто и по идейным соображениям. Монтажное дело опасное, но не сложное – главное, чтобы привычка укоренилась. Орудовать гаечным ключом любой может, а вот головой пусть бригадир да прораб работают…
Возводили в городе анилинокрасочный завод, объект Большой Химии. Тогда всё было большое: Большие сроки, Большие стройки, Большая целина, Большая Политика, Большие люди.
От мастера до главного инженера и директора – начальство было в почтительном уважении. Рабочие обращались на "Вы", советовались по каждому техническому и даже житейскому вопросу. Каждый свою работу старался выполнять добросовестно: забывали проклятое прошлое и надеялись на обещанное счастливое будущее.
Все верили во всё…
Наивная жизнь, наивные люди!
Сварному делу меня учил сварщик с характерной кличкой "Колыма". Он считался в бригаде монтажником высокой, самой высокой квалификации, От звонка до звонка "оттрубил" положенные 25 лет. За это время ему пришлось участвовать во всех Великих стройках страны, постигая науку выживания в экстремальных, как бы теперь сказали, условиях. Поэтому он имел неоспоримое преимущество перед остальными моими напарниками, которым не так повезло в жизни. Ну, что там какие-то пять-шесть лет по хулиганке! Разве это срок! Вот политическая статья – это да! Перед ней, статьёй этой, даже воры в законе пасовали…
Но на политика Колыма совсем не тянул. Маленький, щупловатый, он скорее походил на карманника или форточника, чем на политика.
Несмотря на столь богатую биографию, сварщик Колыма был самым тихим в бригаде. Даже тогда, когда напивался в "кодекс", как он выражался, то становился вроде малого ребёнка: беззубый рот – вставные челюсти он обычно терял тут же в траве, где пили – шамкал бессвязные, мне непонятные слова, а на глазах наворачивались светлые слёзы неизвестного происхождения.