– Про турберы и четыреста первый номер он рассказывал, когда был абсолютно трезв, – возразил Штимер, – и какой смысл ему выдумывать?
– Я не знаю, что он вам… – начал было командор и осекся. – В каком номере, вы говорите?!
Несчастный случай со штатным командором, вернее, командоршей Четвертого уровня произошел именно в четыреста первом. Случай абсолютно нелепый, невозможный по определению, опровергающий здравый смысл и основы корабельного благоустройства. Случай, который наверняка станет объектом многократного, скрупулезнейшего исследования, а возможно, и далеко идущих выводов – как могло произойти то, что произошло: при посещении пассажирского номера старший офицер экипажа внезапно падает в иллюзорное, составляющее часть типового интерьера ущелье. Более того, падение заканчивается тяжелейшей, почти что смертельной травмой. Если б не личная многоуровневая система офицерской защиты, то определенно – смертельной. И все это с полной достоверностью фиксируется на служебных записях злополучного номера. Никаких агрессивных действий со стороны пассажира, никаких признаков неисправности оборудования, ничего настораживающего до самого момента падения. Да и после падения – пассажир сразу вызывает помощь, автоматика отрабатывает все положенные при несчастных случаях алгоритмы. Командор лично несколько раз пересмотрел все записи – и ничего настораживающего не увидел, кроме, конечно, самого падения.
– В четыреста первом, – медленно повторил Штимер, – а что? У вас уже есть какие-то сведения?
Вопрос повис в воздухе, как до этого висели сизые клубы сигаретного дыма – эффектно, и тоже не удостаиваясь никакого внимания. Командор только морщил лоб, тщетно пытаясь связать воедино невидимку-осьминога, несчастный случай, турберы и четыреста первый номер. Биллинг уже мирно посапывал в кресле, а Петр, решив, наконец, снять вышедший из-под контроля смокинг, обнаружил, что это тоже непросто.
– Вот что, – неожиданно прервал молчание командор, – давайте послушаем вашего дипломата. Вы можете с ним связаться?
– Конечно, – Штимер принялся колдовать над браслетом.
– Рад слышать, господин есаул! – раздался громкий голос атташе. – Как наши дела?
– Наши дела прекрасны на редкость, – отрезал Штимер, – тут к вам разговор имеется.
– Отлично! Всегда рад! Я как раз собирался поплавать. Приходите.
– Ну, на самом деле, мы можем и… – Штимер запнулся, глядя на меркнущий внутри браслета огонек – дипломат уже выключил связь.
– Вероятно, он хочет общаться с вами не по телекому, а лично, – покачал головой командор.