- Где пропал? И когда?
- Вышел из дому неделю назад. Должен был уехать на вокзал. Но на вокзале не появлялся, - так же коротко сформулировала Лена.
- Он собирался куда-то... в Таганрог? - нахмурил лоб Слепцов.
- В Барнаул.
- Да, да. В Барнаул. В милицию заявили?
- Нет, - ответил я.
- Да, - ответила Лена.
Я посмотрел в ее сторону.
- Да, - повторила она. - Вчера.
Слепцов перевел взгляд с нее на меня, потом - с меня на нее. Я пожал плечами и повторил свой вопрос:
- Так о чем вы говорили?
- Он денег спрашивал.
- Денег? - удивилась Лена.
- Это могло быть, - согласился я. - У него не было денег на дорогу. И что, дал ты ему денег?
- Не получилось, - ответил Слепцов, и я понял, что все-таки он изменился. Он и прежде не дал бы и потом долго объяснял, почему так вышло. А теперь просто и понятно: не получилось.
- Да, он у многих спрашивал, но все как-то...
- Но ведь он нашел, раз уехал... Вернее... Билеты ведь были куплены?
- Я ему нашел. Одолжил у друзей...
- Одолжил у друзей? - в изумлении повторила Лена, глядя на меня.
- Да. У Гайдебурова. Есть у меня такой приятель. Удивительно, лет шесть-семь назад найти тысячу в долг мне было легко и просто, а сейчас... Честное слово, я уже думал - никто не даст. Как-то все так изменилось.
Последняя фраза получилась у меня беспомощной и слабой.
- И вы пришли ко мне искать Митю Хвощинского?
- Может, ты знаешь что-то или слышал...
- Ну, подумай сам, - широко и ласково улыбнулся мне Слепцов, - откуда, от кого? Моя жизнь сегодня, как у честной немецкой бюргерши, начинается на три буквы...
- Вот как! - порадовался я.
- ...три буквы "к": кирха, киндер и кухня. Только моя кухня - здесь. Журнал пеку. О компьютерах знаю все. О Хвощинском - увы. Только старые, прокисшие слухи. Кому они нужны?
- Ну, да. - Я покивал, соглашаясь, что старые слухи никому не нужны. Как Садовников?
- В Америке. Его пригласили проповеди читать. Учит янки родину любить. То есть Господа.
- Отлично. Проповеди на экспорт. А я был уверен, что у них в этом бизнесе перепроизводство. Все уже знают, что Бог их любит. Всем уже сообщили. Или кому-то забыли об этом сказать?
- А с чего ты взял, что Он всех любит?
- Что?
- За что любить обосранного алакаша, уснувшего на мусорнике? Вот ты его любишь? Он украл у жены единственное выходное платье - подарок матери, продал его, а деньги пропил. И теперь валяется комком бесчувственной плоти на куче мусора, весь в собственном дерьме и блевотине. Ты его любишь? Ты подойдешь к нему? Обнимешь его? Назовешь своим братом?
- Речь не обо мне. Между мной и Богом есть разница.