Мне и правда не следовало выбирать эту часть тела, особенно если пробежки вместе с ней станут постоянным занятием. Мне нужно было найти новое место на теле, которое бы я смог использовать для «исправления» себя. Ступни на моих ногах использовались на протяжении многих лет, когда мне был необходим дополнительный спасительный буфер. Никто не мог видеть шрамов, никто не мог знать о них, но боль всегда была моей постоянной спутницей при каждом шаге.
Идеальное место для того, чтобы обнажить некоторые потаенные секреты.
— Ты бегаешь? — спросила Нила. У нее было тяжелое дыхание, несмотря на то, что ее уровень физической подготовки был явно на порядок выше моего.
Я покачал головой.
— Нет. Я предпочитаю, чтобы лошадь выполняла за меня всю тяжелую работу, или же я не против побоксировать грушу.
— Ты часто делаешь это?
— Что, катаюсь верхом?
— Нет, нападаешь на беззащитную боксерскую грушу. — Ее темные глаза впились в мои, погружаясь глубоко в мои запутанные эмоции, прежде чем я успел поднять свои защитные стены и предотвратить ее попытку увидеть еще немного больше, чем следовало.
— Не больше, чем обычно, — проговорил я, вырываясь вперед
Издавая небольшое ворчание, она нагнала меня, не давая мне возможности ускользнуть.
— Я знаю, что у тебя есть проблемы личного характера. Но я оставлю свои предположения при себе, по крайней мере, на данный момент. — Пробежав некоторое время в полной тишине, она наконец задала вопрос: — Во сколько ты сегодня проснулся?
Я нахмурился, стискивая зубы в попытке противостоять пульсирующей боли в моих ногах.
— Что?
— Сейчас рассвет, но ты уже прокатился верхом. Ты жаворонок?
Я фыркнул. Можно и так сказать.
— У меня не очень хорошо обстоят дела со сном. Вингс уже привык ко мне.
— Вингс?
— Мой мерин. — Я бросил в ее сторону взгляд. — Та лошадь, на которой я преследовал тебя. Помнишь?
На ее лицо набежала тень. Не было сомнения, что в ее сознании сверкнула мысль о прошлой охоте, а, следовательно, и о минете, что имел место быть после того, как я ее нашел.
Сексуальное напряжение еще сильнее вспыхнуло между нами, покалывая мою кожу, заставляя мой член увеличиться от желания.
Мой голос стал грубым, когда я добавил:
— С того момента, как его привезли, Вингс привык, что я пробираюсь в конюшню и седлаю его для того, чтобы прокатиться посреди ночи. Сегодня ему удалось немного вздремнуть. Я не стал его седлать вплоть до четырех утра.
Нила ответила мне простым кивком, впитывая мое признание, словно я поведал ей главную причину, почему я такой испорченный.
— У тебя не было никаких дел, связанных с перевозкой, которые бы требовали твоего внимания?