Митинг открыл председатель. Он говорил о том, что колхоз в этом году купил еще одну машину и трактор, в соседнем ауле построили новую овцеводческую ферму, а вот теперь и мост. Пусть он послужит символом наших успехов. Скоро сдадут в эксплуатацию и ясли-садик, так что детей и их родителей ждет еще один большой праздник. Все радовались, хлопали в ладоши. «Богатеем, из года в год богатеем», — слышалось справа, слева от меня.
Разрезать ленту попросили председателя. Но он отказался и передал ножницы шоферу Данибеку:
— Тебе эта честь…
Данибек сегодня принарядился, будто знал, что ему доверят такое.
— Столько раз проезжал по прогнившему мосту, руки не дрожали, а сейчас волнуюсь, — сказал он, медленно приближаясь к ленте.
Разрезанная лента упала наземь. Данибек сел в кабину своего видавшего виды грузовика и два-три раза проехал по мосту туда и обратно. Потом мост в мгновение ока заполнили ребятишки, стали бегать по нему, топать по настилу ногами, словно проверяя на прочность. А председатель пригласил всех на плов. Детей угостили не только пловом, нам надавали пряников, конфет.
В тот день и дома нас ждала радость. Оказывается, в гости к нам приехала со своим мужем Сакинат. Я давно ее не видела, она изменилась, похорошела, принарядилась. И походка у нее стала степенной, важной. Чувствовалось, что живется ей неплохо. Темирхан разговаривал с ней уважительно, смотрел на нее ласково.
Вскоре Темирхан с Сакинат уехали. И снова потянулись дни, однообразные и похожие как две капли воды.
В том ауле, где жила Сакинат с мужем, находились фермы нашего колхоза. Заведующий фермой настолько развалил работу, что вынужден был срочно рассчитаться и уехать. Председатель долго ломал голову, кем его заменить, и наконец попросил нашего отца хотя бы временно присмотреть за скотоводческой фермой и наладить там работу. Поначалу отец и слышать об этом не хотел, пытался убедить председателя, что не по душе ему возня с овцами да коровами. Однако председатель все-таки уломал отца. Может, и мама сыграла в этом свою роль…
Ни для кого не было секретом, что чабаны в тех краях жили куда лучше, чем другие колхозники. Вон сколько наш отец осенью возил в город картофеля, риса, лука, кукурузы, а денег не хватало даже на то, чтобы купить нам необходимую одежду. У нас с Инжибийке на двоих было одно пальто, одна пара резиновых сапог. Только галоши были и у нее, и у меня, и то, наверное, потому, что если бы она надела мои, то непременно потеряла бы где-нибудь, увязнув в грязи. Скорее всего из этих соображений мама тоже принялась уговаривать отца. И он сдался, вызвав тем самым крайнее удивление всех наших соседей. Я уже рассказывала, как у нас в ауле бывали недовольны, когда кто-нибудь уезжал. Отец, оправдываясь, уверял, что он уезжает совсем ненадолго, поработает там годика три да и вернется.