Ком в моем горле возрос до размера громадного кокоса.
— Это правда, — промолвил он. — Я всегда любил тебя. Даже когда ненавидел.
О Боже, о Боже, о Боже, о Боже.
— Любил? Прошедшее время? — я попыталась не придать этому значение, но мое сердце в страхе заколотилось.
— Любил. Люблю. Какая разница? — он потянул меня на себя, бережно держа на руках. — Любовь не умирает.
— Ты травишь мне цитаты из своих фильмов, Дамиан?
— Это песня, — засмеялся он. — Я расширил горизонты, — ртом он накрыл мой сосок, посылая теплую дрожь по всему телу.
— Подожди, — я оттянула его голову назад. — Есть кое-что, что ты должен знать.
— Я знаю, — руками он властно провел по моей талии. — Ты тоже меня любишь.
— Это было так заметно?
— Скай, — он улыбнулся. — Ты бросалась в меня чертовой земляникой.
***
Дамиан снова прикрепил москитную сетку над кроватью и мы отошли, осматривая мое творение ручной работы.
— Она не может готовить, но она может шить, — провозгласил он.
— Чертовски верно, я могу шить. Я училась у лучших.
— Значит, нашивка цветочков на шарфы МаМаЛу не прошла даром?
— Это зовется вышивкой, и да. Она хорошо меня обучила.
— Я не знаю, — Дамиан дернул залатанную сеть. — Думаю, нам стоит проверить ее.
— Ты предлагаешь пошалить днем, поскольку…
Я не закончила фразу. Дамиан затащил меня под сетку, прежде чем я смогла запротестовать. Не то, чтобы я была против. Или смогла бы сопротивляться. Потому что влюбленный Дамиан был прекрасен — опьяняющий, захватывающий, требовательный, заботливый и всегда, всегда голодный.
Дни пролетали точно также, в водовороте танца, страсти и открытий. Ночи тоже. Я начала принимать противозачаточные таблетки, которые все еще были в сумочке, которую спрятал Дамиан. Я пропустила несколько недель, но тут уж ничего не поделать.
Каждое утро Дамиан ходил собирать манго для меня, оставив строгое распоряжение ничего не готовить, пока его нет. Я стелила постель, ставила коробку Lucky Strike МаМаЛу под его подушку. Иногда я сидела с ней, просматривая содержимое, пытаясь уловить ее слабый запах, но все, что я чувствовала, это спертый запах табака.
Когда Дамиан возвращался, мы сидели на террасе и завтракали. Мы сидели на одном стуле, я у него на коленях, не обращая внимания на три других, таких же удобных стула. Я играла с его волосами.
Он позволял мне, хотя мы оба знали, что он ненавидел это. Он сыпал песок в мой пупок. Я позволяла ему, хотя ненавидела это. Но именно это было особенным — позволять друг другу те маленькие вольности, которые допускаются только в истинных отношениях.
Мы устраивали пикники на пляже. Дамиан жарил арахис на песке и спрыскивал его соленой водой.