Рафаэль закончил зашивать голову Дамиану, прежде чем ответить.
— Я выгляжу как твой шофер? — он шагнул ко мне. — Твой слуга? — еще один шаг. — Твой гребаный консьерж?
Он сплюнул на меня.
— Ты ничего не знаешь о МаМаЛу и Дамиане. Поэтому не притворяйся, что хочешь увидеться с МаМаЛу, потому что все, что ты хочешь сделать, это спасти свою задницу. Ты живешь в своем высоком громадном замке, высоко задрав нос. И единственный человек, на которого ты можешь рассчитывать, это ты, потому что ты ― всего лишь избалованный ребенок. Ладно, знаешь что? — он вытащил пистолет и приставил его к моему виску. — Я не могу позволить Дамиану сесть за решетку. Он был мягок с тобой, но тут ваша удача исчерпала себя, мисс Скай и Великий Седжвик. Пора с этим кончать. Сейчас.
Он подтолкнул меня к двери.
— Но я … — мой взгляд переместился к Дамиану. Он забылся нелегким сном.
— Он не спасет тебя сейчас, принцесса, — сказал Рафаэль. — Марш. Пришло время расплаты.
Мы прошли сквозь панорамную веранду, мимо кокосовых пальм в джунгли.
— Стоп. Вот тут, — сказал Рафаэль, когда мы пришли на маленькую поляну.
Я отвернулась от него, глядя на свою тень на песке. Она была длинной и стройной в лучах заходящего солнца. Рафаэль стал рядом со мной. Вместе мы выглядели, словно два длинноголовых пришельца, и один из нас был готов переместить другого в соседнюю галактику.
Это было почти облегчение: отпустить, отступить, принять. Надежда ― это колосс на глиняных ногах. Ей не под силу вечно выдерживать груз реальности. И я тоже устала это делать. Я устала чинить ее каждый раз, когда она ломалась. Ты можешь лишь временно обманывать смерть, тяжело и долго сражаясь.
— Только одна вещь, прежде чем ты выстрелишь, Рафаэль, — я повернулась и посмотрела ему в глаза. — Мне нужно знать. Скажи мне, что случилось с Эстебаном. Расскажи мне, почему он стал Дамианом.
Впервые Эстебан увидел Скай сквозь деревянные прутья. Он не знал для чего они — для того, чтобы держать ее за ними, словно опасное животное в зоопарке, или же для того, чтобы держать его подальше, как те большие витрины, в которые он утыкался носом, когда они с МаМаЛу приезжали в большой город.
— Почему она в клетке? — спросил он.
— Это не клетка, — МаМаЛу рассмеялась.
— Это кроватка, — сказала Адриана Седжвик. Она была мамой ребеночка и выглядела так, словно сошла с обложки модных журналов, которые читает.
Эстебану было четыре. Он никогда не видел детскую кроватку. Он спал с МаМаЛу в маленькой комнатке, в крыле для прислуги. Ему нравилось это гораздо больше, чем когда они оставались ночевать у брата МаМаЛу, Фернандо. Иногда Фернандо приходил домой пьяным, и МаМаЛу приходилось от него запираться. В эти моменты он выкрикивал проклятия и долбил в дверь. А иногда он покупал им elote, вареную кукурузу в кожуре, и отвозил в открытое море. Эстебан никогда не знал, чем может обернуться день, так что с дядей приходилось держать ухо востро.