. Еда, выпивка, наркотики и женщины. Дамиан был введен в мир секса, и ему подходил способ получать разрядку от женщин, которым платили за удовольствие. Отношения были слабостью, которую он не мог себе позволить.
Каждый год Дамиан оставлял букет титоний на могиле МаМаЛу. (Примеч. Титония — мексиканский подсолнух, ботаническое название титонии — Tithonia rotundifoliа (круглолистная)). Он подбирал цветы насыщенного оранжевого цвета с яркими центрами. МаМаЛу была похоронена на кладбище в Паза-дель-Мар, позади церкви Архангела Михаила — той самой церкви, где Дамиан сделал свой первый вклад в Эль-Чарро, той же церкви, которую он мальчишкой посещал с МаМаЛу. Ее могила была окружена другими мертвыми, невостребованными заключенными Вальдеморо — кучей камней с плоскими бетонными плитами, с выгравированным именем и номером заключенного. Не было никакой даты смерти, потому что кто-то забыл ее записать, и это разбивало Дамиану сердце, ведь у нее отняли эту дань уважения. Дамиан не стал ставить новую плиту для МаМаЛу. Он нуждался в этих памятных знаках. Каждый год, когда он видел эту выщербленную плиту, огонь воспламенялся в нем заново, а ему было нужно пылать так долго, чтобы он успел взять резак и вырвать сердца тех двоих мужчин, которые положили ее туда, и добиться возмездия. Тогда и только тогда он поставит достойное надгробие для МаМаЛу.
Однажды, когда Рафаэль навещал Дамиана на каникулах, они отправились в «Ла Сомбра», кантину, где работали родители Рафаэля. Она все еще была владением Эль-Чарро, одна из многих точек, которую он посещал.
Новая пара управляла заведением. Они были моложе, чем Хуан Пабло и Камилла. Заляпанный передник беременной женщины обтягивал ее большой живот. Дамиан и Рафаэль не могли заставить себя поесть там, так что они купили рыбные тако у уличного торговца.
— Я никогда бы не выжил, если бы не ты, — сказал Рафаэль. Ему было тринадцать, но он был высоким для своего возраста. — Ты спас мне жизнь.
Они сидели на капоте автомобиля за пределами Каса Палома.
— Я спас свою жизнь, Рафаэль, — он понял, что Рафаэль вспоминал небольшую, забрызганную кровью комнату в горах. — Если бы ты стоял у меня на пути, я бы убил тебя. Уж поверь мне.
Рафаэль сделал глоток пива и произнес, смеясь:
— Тебе нравится думать, что ты весь такой cojones, no corazón. Только железные яйца и никакого сердца. Но мне виднее.
— Ты не знаешь ни хера, — Дамиан подошел к высоким кованым железным воротам, которыми теперь уже никто не пользовался.
Каса Палома была разрушена. Колючие сорняки захватили сад. Все окна были заколочены, и замок с цепью, которыми Виктор запер главные ворота, были грязными и покрыты ржавчиной. Дамиану не понравилось это. Они походили на его воспоминания об этом месте — мертвые и заброшенные, связанные ржавой цепью.