– Почему?
– Нечем, – он улыбнулся, чуть пожав плечами.
– Как это? – что-то он совсем меня запутал.
– Да вот так. Вампиры чем кусают?
– Зубами. Ну, клыками, в смысле.
– Да? И где у меня клыки? – Анхен поджал губы, обнажая два ряда ровных белых зубов. Дав мне налюбоваться с этого ракурса, приоткрыл рот, чтоб мне лучше было видно верхнюю кромку. Не было у него клыков. Вообще. В смысле – даже у людей клыки были. Я непроизвольно провела языком по собственному подобному зубу. Ну да, вот он, маленький острый треугольничек, чуть выступающий над остальными зубами. У него ничего подобного я разглядеть не могла. Не поверив глазам, аккуратно провела по его зубам указательным пальцем. Острые. Не клыки, резцы. Палец мне откусить при желании сможет. Но проткнуть кожу, вену… Никак.
– Ты точно вампир? – только и смогла придумать.
– А что, есть сомнения? – он, похоже, здорово развеселился, глядя на мое изумление.
– Появились, – нет, я, конечно, понимала, что он меня дурит, что в чем-то тут подвох, но в чем? В школе о столь интимных вещах не рассказывали, там все больше о роли вампиров в жизни нашего общества… – Ладно, сдаюсь. Где? Клыки, в смысле. Ну, чем ты кусаешь.
Он поймал мой указательный палец и положил на два верхних передних зуба. Провел по ним. Сначала сбоку, потом по кромке. Чуть прикусил. Поцеловал. Легкими поцелуями двинулся вверх по пальцу, начал целовать ладонь.
– Эти? – не поверила я. – Ты смеешься надо мной! Это резцы, они широкие, ими не прокусишь. И вообще, клыки не спереди, они сбоку!
– Только в ваших сказках, – сообщил мне Анхен, оторвавшись от моей ладони. – Вы ж все по себе меряете. А у вас клыки и впрямь сбоку. Мясо рвать. Ну а мы – мяса не едим, и никогда не ели.
– Можно подумать, вы вообще когда-нибудь ели.
– Давно. Никто уже и не помнит. Но с тех пор у нас и остались зубы. Атавизм. Ну и артикуляционный аппарат. А когда охватывает жажда, зубы втягиваются. До конца, в десны. Остаются только эти два. Деформируются так, что ими можно кусать. А вот говорить уже нельзя.
– Как втягиваются? – не поверила я.
– Больно. Но с годами привыкаешь. А уж с веками… А если ты меня снова доведешь своими ласками до белого каления, то я тебе покажу.
– Тебе не нравятся мои ласки?
– Да что ж ты мнительная такая у меня стала, – он резко перевернулся, опрокидывая меня на спину и нависая надо мной. Поцеловал. Долго, глубоко, обстоятельно, так, чтобы и сомнений не возникало. – Нравятся они мне, Ларка, нравятся. Я ж тоже сейчас от тебя пьяный. Вот разве что контролирую себя чуть лучше. И в целом отношусь к тебе гораздо лучше, чем ты ко мне.