– Вам он тоже весьма полезен. Да вот только привычка какая-то неискоренимая оказалась. Приходится потакать и попустительствовать… А тебя я тогда своим лекарством в норму приводил.
– В смысле «своим»? Ты еще и лекарства создаешь?
– Нет, я их еще и употребляю. Это лекарство не просто создано вампирами. Оно создано для вампиров. Как раз на случай алкогольного отравления через кровь. Тебе подошло идеально.
– Ну вот, а еще говоришь, я в вампира не превращаюсь, – продолжала веселиться я. – А местами я, оказывается, уже вампир.
– Угу, вот только не теми, какими стоило бы, – он лег на бок рядом со мной, оперев голову на локоть, и все смотрел на меня, так задумчиво и, мне даже показалось, печально. – Что мне делать с тобой? Вот скажи мне, что мне делать с тобой, Лариска?
– Любить, – меня сомнения не посещали. Вот только то, что он отодвинулся, мне не понравилось. Я тоже повернулась на бок и прижалась к нему, скользя ладонью по его спине.
– Любить, – он мне улыбнулся, но как-то не весело. – А потом? – его свободная рука гладила мне спину, а впрочем, не только спину.
– А потом укусить, – не задумываясь ответила я. – Я хочу быть твоей. Совсем-совсем твоей.
– Совсем-совсем-совсем… Я не кусаю девочек, не подписавших «Добровольное согласие», – он взглянул мне в глаза неожиданно жестко.
– На кровь и плоть? Ты же знаешь, что я согласна. Я подпишу, когда скажешь. Хоть прям сейчас.
– На кровь и плоть, Лариса, я и сам хоть десяток подпишу. От любого имени, любым почерком. Это формальность, не более. Ради нее и заморачиваться не стоит. Нет, принцесса, мне нужна от тебя совсем другая бумажка.
– Что же ты хочешь?
– Твою жизнь.
Значит, вот как это бывает. Не страшно. Совсем. И почему я раньше боялась? Если любишь, то не страшно.
– Возьми.
– Правда?
– Да. Только обещай мне…
– Что?
– Обещай, что выпьешь. До последней капли. Выпьешь сам, и ни с кем не поделишься. Обещай, что выпьешь, а не прольешь на землю. Скажи мне, что моя кровь не поганая, и ты не станешь проливать ее в землю! – обида, давняя, позабытая, вдруг вырвалась из меня с этими словами, и я рыдала, не в силах успокоиться.
– Значит, ЭТО тебя обидело? – Анхен, похоже, был поражен. – Из всего, что я тебе сделал, ты помнишь только это? Эту фразу?
– Обещай!
– Я обещаю, Ларочка, обещаю, – он перемежал слова поцелуями, и я верила, чувствовала, что он был в этот момент абсолютно искренен. – Ты будешь моей, только моей. И я никогда не пролью твою кровь в землю. Ты прости мне эти слова. Я был зол тогда, себя не помнил. Я много лишнего тогда наговорил и, быть может, сделал. Мне нельзя злиться, Ларка, я потом остановиться не могу. Я знаю, я пытаюсь сдерживаться, но если срываюсь… Тебе повезло, что я не убил тебя в тот день, а ты запомнила эту глупую фразу.