На летней эстраде продолжается какой-то концерт, и мы некоторое время стоим наверху, глядя вниз, на маленькую отсюда сцену. Что-то поют, что-то танцуют. Больше всего из того концерта мне запомнилась рука Анхена, лежащая у меня на талии, да его голос, шепнувший:
– Пойдем отсюда. Что-то устал я уже от людей. Слишком много эмоций.
И мы ушли. В ту заросшую, почти лесную часть парка, где нет ни аттракционов, ни ларьков с мороженым. Мне не хотелось уходить далеко от воды, и мы брели берегом Большого пруда, пустынным, как и тогда, осенью, когда мы гуляли здесь с ним впервые.
Близился вечер, и я уже тоже порядком устала, и хоть разговор между нами тек, он совсем не запомнился.
Помню, как он сидел на ветке какого-то дерева, низкой и толстой, идущей параллельно земле, и слегка покачивался на ней, прислонившись спиной к стволу. А я спустилась к самой воде, и опустила руки в ее прозрачную прохладу. Было так приятно ощущать ее текучесть, плотность и неуловимость.
– И охота тебе руки пачкать, – лениво бросил мне Анхен со своего места.
– Разве ж я пачкаю? Ты что, не любишь воду?
– Не моя стихия. Иди лучше ко мне. Я, кажется, вижу твоих родителей.
– Где?
– Поднимайся, я покажу.
Берег здесь был довольно крутой, и мне пришлось схватиться за ветки, чтобы подняться к тому месту, где сидел, лениво покачиваясь, вампир-который-сегодня-не-вампир. И, пользуясь его указаниями, я действительно разглядела на том берегу маму, папу и Варьку.
– Твоя новая сестра?
– Ну почему сразу сестра? Хотя, мы ж ее вроде как удочерили, наверное. Знаешь, трудно назвать чужого человека сестрой.
– Почему? Разве ж это плохо, когда есть сестра?
– Когда есть – это одно, а когда она вот так внезапно возникает… А у тебя есть сестры?
– Были. Две. Младшие. Сейчас уже нет. Только кузина. Но она живет на дальнем-дальнем востоке, а я на самом, что ни на есть, дальнем западе.
– Вот только не говори, что вы друг от друга так разбежались, – хмыкнула я. Раньше он мне про семью вообще ничего не рассказывал.
– А знаешь, что самое смешное, – отозвался он почему-то совсем без улыбки, – ты не первая, кому пришло это в голову. Очень заезженная шутка. Не повторяй ее, ладно?
– Как скажешь, – я попробовала присесть на ту же ветку, но двоих она не выдержала, сильно качнулась вниз. Пришлось встать. Вредный вампир намека не понял, место не уступил. Да, в общем, не больно-то и хотелось.
– Анхен, – вспомнила я, – меня Варька спрашивала. Там, где эпидемия зимой была, животные тоже погибли?
– Да, Ларис. Там погибло все. Мертвая земля. Сейчас снимают огромные пласты, сбрасывают в Бездну, позднее будем укладывать на это место новые, с наших неосвоенных территорий.