Размеренный цокот копыт. Вниз по улице, направляясь к кафедралу, движется всадник на коне невиданной масти, описать которую можно разве что очень емким и труднопереводимым греческим словом «khlôros», одновременно подразумевающим бесцветность и «неживые» оттенки — зеленоватый, изжелта-зеленый, мертвенно-бледный.
Лицо наездника скрыто капюшоном, темный плащ падает на круп коня. Натянул поводья, приостановился. Вытянул необычно длинную руку, слегка коснувшись плеча человека в одежде зажиточного горожанина. Тот, не обратив малейшего внимания на всадника, отправился дальше.
Рауль начал осознавать. Машинально сделал шаг назад, упершись спиной в дверной косяк.
Это даже не Моровая Дева. Это куда как пострашнее призрака в виде женщины с мертвым младенцем на руках.
Всадник подъехал к крыльцу дома мадам Верене, поднял голову, повернулся в сторону Рауля. Под капюшоном угадывались контуры черепа с черными провалами незрячих глазниц, но было совершенно и безусловно понятно: оно (он? она?) внимательно рассматривает мэтра. Сейчас Смерть мимолетным касанием решит судьбу замершего перед ней человека и…
И ничего не произошло. Всадник Четвертой печати тронул бледного коня шпорами и двинулся дальше. В голове Рауля низким колоколом прозвучали пришедшие ниоткуда тяжелые словеса:
«Не ты и не теперь… Запомни: четверо, не пятеро… Только четверо, как и Сказано… Не пятеро…»
Мэтра неожиданно вышвырнуло из сизой полумглы невидимого в реальный мир, мгновенно наполнившийся звуками, красками и запахами. Черепица крыш из серой стала ярко-кирпичной, стена противоположного дома — золотистой, ставенки расцветились незамысловатым цветочным узором. Ветер приносит дымок очага и аромат жарящейся где-то по соседству рыбы.
Жуткое видение бесследно исчезло.
— Боже, — охнул Рауль. Вздрогнул, обнаружив стоящую рядом ведьму Жанин. Она, разумеется, и вытащила мессира Ознара из-за грани. — Я не… Кто это был?
— Четвертый из четверых, — сказала девица Фаст. — Помнишь? Конь белый, конь рыжий, конь вороной, конь бледный. Зло, Война, Голод и Смерть. Четверо, но не пятеро.
— Постой, постой, — мэтра постигло озарение. Рауль вдруг осмыслил, что именно ему показали. И что сказали. — Это был… Была Смерть, верно, да?
Жанин кивнула.
— Четверо, как у апостола Иоанна, — скороговоркой тараторил Рауль, стараясь не потерять мысль. — Канон, догматический фундамент, что связано на Земле, связано и на Небесах, так? А кто пятый о котором сказала Смерть? Пятый? Пятая печать Апокалипсиса, убиенные за слово Божие? Нет, не подходит! Всадник четко произнес «нас четверо»!.. Святые угодники — я же видел пятого собственными глазами! Пурпурный король! Чудовище, спущенное с цепи!