В которой срываются маски и гибнут безвинные и виноватые. Многим кажется, что Аррасская история окончена, но это далеко не так. Мир, тем временем, сгорает в чумной горячке.
Аррас, графство Артуа.
Ночь на 18 марта 1348 года.
— Это возмутительно. Просто неслыханно… Идемте отсюда, Ознар!
Его преподобие покинул кабинет архидиакона Гонилона в состоянии, близком к бешеной ярости. Таким брата Михаила Рауль не видел ни разу за все время знакомства: красный как вареный рак, крылья носа раздуваются будто у загнанного рысака, из ушей разве только дым не валит. Похоже, у инквизитора с преосвященным состоялся весьма напряженный разговор и достичь взаимопонимания высоким сторонам не удалось.
Началось всё со срочного, понимаете — незамедлительного! — вызова в резиденцию архидиакона. Причетник Сен-Вааста примчался в доминиканскую коллегиату как ошпаренный, с выпученными от усердия глазками, и передал наистрожайшее распоряжение монсеньора: быть в замке Аррасского викария сей же час! Приказано проводить.
Причины эдакой спешки? Не изволили объяснить.
Надо так надо. Брат Михаил кликнул с собой Рауля, помогавшего следователям Трибунала разбираться с новообнаруженными документами по делу комтурии иоаннитов в Бребьере, и пешком отправился во дворец Гонилона, благо недалеко. Отметил по дороге, что людей на улицах почему-то меньше, чем обычно, хотя самый разгар дня и торговли.
Встретил визитеров секретарь архипастыря — августинец с некрасивым мужланским лицом. Заявил, что преосвященный Гонилон Корбейский требовал к себе только брата-инквизитора, а вовсе не мэтра Ознара. Последний может подождать в галерее замка.
Михаил пожал плечами и оставил Рауля в компании двух непременных хорьков-фуро, обживших палаццо монсеньора. Хорьки возлежали на покрытых подушками резных лавках черного дерева и недоверчиво посматривали на гостя холодными красными глазами-бусинами.
Ждать пришлось недолго: колокол кафедрального собора не успел отбить вторую кварту, как преподобный вылетел из покоев архидиакона ровно булыжник из пращи, схватил мэтра за рукав колета и потащил к выходу.
— Да кем он себя вообразил, старый сквалыга? — грохотал обуянный грехом гневливости доминиканец. — Рауль, представьте, он поставил под сомнение мою юрисдикцию! Сказал, что я не должен вести следствие против лиц духовного звания в диоцезии Артуа, ибо это прерогатива местного архипастыря и его суда!
— С чего бы эдакая перемена настроения? — изумился мэтр.
— Из-за ареста госпитальеров и комтура де Лангра! Повелел немедля отпустить и соблюсти процедуру — вначале обращение к генералу Ордена, затем к архидиакону, и только по их дозволению можно начинать следствие!