– Не в этом дело!
– Тогда в чем? Скажи мне, почему.
– Потому что... – она подняла руки в беспомощном жесте. – Ради Христа, почему ты сделал ставку?
Он выглядел озадаченным ее вопросом.
– Я не знал, что, при принятии твоего решения, будет иметь значение мой мотив.
– Да. Да, это будет учитываться. Остальным я задам тот же вопрос.
Он отвел взгляд и замолчал на несколько секунд. Когда он снова посмотрел на нее, его глаза стали мягче. Радужки приобрели глубокий синий оттенок. Даже с искусственным освещением, его глаза были такими завораживающими.
– Потому что вчера я чувствовал себя неудачником. Я проиграл гонку в Альберт–Парке очень унизительным способом. У меня полоса невезения. Четыре раза подряд. Я был ... Я очень разочарован собой.
Она прислонилась спиной к стене. То, как он сказал слово «неудачник» и его глаза, уязвимые и честные, – все это заставило ее колени ослабнуть.
– А потом я увидел по телевизору аукцион и подумал, что это было бы интересно. Я хотел забыться.
– Ты хотел за пятьдесят миллионов долларов забыть свой проигрыш в проклятой гонке? – издевалась она над ним. – Я уверена, что ты мог бы найти другое стоящее развлечение и за двадцати тысяч долларов.
– Нет. Я тебя загуглил. Я видел твои фотографии. И сразу же тебя захотел. Я снова хотел почувствовать себя хорошо. Я хотел выиграть. Хотел быть первым, почувствовать себя номером один. Я ужасно хотел выиграть эти торги. Я хочу быть твоим первым любовником, Валенна.
О боже ...
– Мои доводы не достаточно хороши?
– Но ... – она опустила голову и не могла продолжить, слишком смущенная.
– Но что, Cara? – мягко спросил он тихо.
Какого черта! Он только что дал ей честный ответ. Он заслужил ее.
– Ты встречался с Брижит Харлоу. – с почти девичьим нытьем сказала она. Сейчас ее щеки были двумя горячими тарелками смущения.
Он одарил ей беспомощным взглядом.
– Зачем тебе я, когда ты встречался с НЕЙ? – выплюнула она практически обвиняющим тоном.
Его челюсть расслабилась, взгляд на лице стал ироничным.
– Бриджит? – повторил он, как будто не понял ее вопроса.
– Да! Это львица – Барби!
– Что... Каким боком нас касается Бриджит?
– Она, блин, такая красивая, вот как! Зачем тебе даже смотреть на меня, когда ты был с ней?!
Он смотрел на нее, затем залился смехом.
Черт, можно продать миллион записей его смеха.
– Что смешного? – потребовала она, когда ее внутренности трепетали, как миллион бабочек. Когда он смеялся, его лицо превращалось из великолепного в противозаконное. Она могла бы написать песню только про его смех.
О боже, почему ее убивала мысль о том, что Бриджит знала этого мужчину в интимном плане? Она сама не знала его на самом деле. До прошлой ночи у них не было никакой связи. Он все еще был незнакомцем. Но она чувствовала себя такой собственницей по отношению к нему: она скорее вообще не будет его трогать, чем ее будут мучить мысли о других женщинах. Особенно о той сучке, прикасающейся к нему в тех местах, которые ей самой хотелось обнаружить, своими собственными руками и губами, и ...