– Вау! Интересно. У тебя в предках есть Папа?
– Вообще–то, четыре, и две королевы–регентши во Франции.
– Да. Я читала о Екатерине Медичи на моих уроках истории еще в старшей школе. Она самая известная Медичи, и Катриона конечно. Я ношу ее лэйбл.
– И здесь я думал, что это я.
– Ты – Золдатти. Вы известен из–за своих автомобилей.
– Не в Европе. В Европе, я – Медичи. Ничто не может быть выше фамилии, и даже известные автомобили моего деда. – сказал он с небольшой иронией в голосе. – Да, Катриона повсюду. – не приязненно добавил он.
– Как вы связаны?
– Моя мать и ее отец – двоюродные кузены.
– Держу пари, что твоя мать – красотка.
Он не ответил. Его челюсти сжались, как будто упоминание о его матери было ему неприятно.
Что сделало ее еще более любопытной. Она хотела больше о нем узнать, но свернула желание вникать в его личную жизнь. Она решила придерживаться более светлой стороны вещей.
– Итак, расскажи мне об искусстве и о Медичи.
Это, казалось, смягчило его лицо.
– Семейство Медичи считалось отцом итальянского Возрождения.
– Хорошо, мне нужно освежить в памяти мою историю искусств. Ренессанс? Микеланджело? Да Винчи?
Он улыбнулся и быстро на нее взглянул.
– Да. Ты не так уж плоха.
– Ты любишь искусство?
– Да. В семейных музеях в Тоскане и во Флоренции у нас есть произведения Филиппо Брунеллески, Донателло, да Винчи и Микеланджело.
Серьезно?! Вау. Она сглотнула. Это было так «не из ее лиги», но она сделала вид, что крутая.
– Да, я слышала о Донателло, он – один из Черепашек Ниндзя.
Он усмехнулся.
– Извини, я не очень хороша в искусстве, не на твоем уровне, но у меня есть несколько современных произведений искусства, которые я выкупила из частной коллекции, когда владелец обанкротился. Моя команда по управлению портфелем инвестиций сказала, что это было хорошим вложением, и я получила их по выгодной цене.
– Что у тебя есть?
– У меня есть Джексон Поллок, а другой ... Я забыла имя художника. Фингер–ликин, или что–то в этом роде.
Он быстро на нее взглянул.
– Фингер–ликин ... Лихтенштейн?
– Да, именно!
Он усмехнулся.
– А Поллок тоже?
– Ты их знаешь?
– Конечно. У меня есть пару работ Поллока.
Она поморщилась.
– Ты их покупаешь, потому что тебе нравятся его работы или просто для инвестиций?
– И то и другое.
– В самом деле? Мне было интересно, где в своем доме повесить этот мусор. Это такое уродство! Но картина у меня в гостиной, потому что это всегда вызывает отвращение у моих гостей, за которыми интересно наблюдать. В тот момент, когда они ее видят, у них это что–за–бля выражение на их лицах, и они все смотрят на меня, словно я – какая–то разновидность псих–больной, из–за того, что ее купила, и я согласна! Клянусь, что всегда спрашиваю себя, что такого художественного в какашках и червях, участвующих в оргии. И это стоило десять чертовых миллионов долларов, почти таким же дорого, как и моя девственность!